1924 год. Наследница
Шрифт:
Затянувшись в последний раз, начальник секретно-оперативного отдела затушил папиросу в пепельнице, после чего бросил недовольный взгляд на своего заместителя. Был конец рабочего дня, он чертовски устал, к тому же он не вызывал его, а значит, Семен Давиденко, пришел к нему с каким-то делом.
"Надеюсь, это не очередной донос, - недовольно подумал начальник.
– Товарищ начальник...
– хозяин кабинета барственно махнул рукой, дескать, не выделывайся, а говори, как есть.
– Клим Маркович, сегодня мною были получены довольно интересные сведения. В Москве, прямо сейчас, находится наследница одного очень богатого человека. Судя по тем сведениям, что я успел получить, купцы Заварзины
– Откуда сведения?
– Есть у меня один полячишка в их посольстве. Полгода тому назад я его крепко посадил на крючок. Любитель малолеток испугался скандала и подписал бумагу о сотрудничестве. Это он мне о девчонке рассказал.
– И зачем ты мне все это рассказываешь, Давиденко?
– лениво поинтересовался хозяин кабинета, хотя уже прекрасно знал, о чем дальше пойдет речь. Просто у него была такая манера вести беседу. Всю инициативу разговора он предпочитал отдавать сотруднику, заставляя его строить и развивать планы, но при этом, даже при одобрении начальника, вся вина, если что-то шло не так, ложилась на этого инициативного сотрудника. Сам предложил, сам провалил, а раз так - получи заслуженное наказание. Давиденко прекрасно знал о такой манере разговора своего начальника, поэтому продолжил излагать свой план.
– Поляки оформили официальные документы на девчонку и готовы вывезти ее за границу, причем не просто так, а за хорошие деньги. Нам, собственно, и делать ничего не надо, только взять у них девчонку, а затем вернуть старому буржую.
– А твой агент, он с какого боку к этому делу причастен?
– Так это он занимался для нее оформлением документов.
– Она сейчас живет при посольстве?
– Нет. Мой агент сказал, что для нее сняли квартиру, - и, предваряя вопрос своего начальника, добавил.
– Никаких проблем с польским представительством у нас не будет. Возвращением внучки занимаются совсем другие люди. Думаю, что это агенты польской разведки.
– Даже так? Хм. Думаю, если пшеки подрядились на эту работу, то сумма, действительно, должна быть приличной.
Давиденко понял, что его начальник уже начал склоняться к задуманной им операции, поэтому решил подтолкнуть его к быстрейшему принятию решения.
– Поляк согласен нам рассказать все о ней, только это надо сделать как можно быстрее. Билеты куплены и через два дня ее увезут.
– Что он за это хочет?
– Хочет вернуть себе подписанную им бумагу о сотрудничестве.
– Так пригрози ему этой бумагой.
– Пробовал, но он уперся, причем сказал, что его собираются отозвать в Польшу, после чего он собирается уйти из дипломатов и пойти по торговой линии.
– Врет, небось?
– Насчет торговли может и врет, но при этом чувствую, что от своего решения не отступит и пойдет до конца.
– Он ценный агент?
– Не особенно, но кое-какую информацию мы от него имели.
– Сколько лет девчонке?
– Десять.
– По твоим словам все просто получается, а как на деле будет выглядеть?
– Всего, Клим Маркович, не угадаешь. Каждый раз, когда планы строишь, думаешь, что все предугадал, а выходит....
– Так что ты предлагаешь?!
–
Хозяин кабинета достал из коробки папиросу, прикурил, затянулся, думая о том, что дело, в принципе, несложное. Только и надо, что убрать из игры поляков, а в качестве продавца выступить самим.
– Какую сумму можно запросить?
– Поинтересовался этим вопросом. Полячишка полагает, что с деда можно затребовать сумму в сто пятьдесят-двести тысяч рублей.
– Солидно. К тому же хорошее дело делаем: поможем родственникам воссоединиться. Даю добро. Кого собираешься привлечь?
– Есть у меня два подлых человечка, бывшие анархисты. Проверены делом.
– Говоришь, подлые.... Значит, ненадежные. Лишнее могут сказать. Понимаешь?
– Понял. Обрубим все ниточки. Так договариваться мне со Стефаном Подляским, Клим Маркович?
– Договаривайся. Но смотри, Семен! Все на тебе! Если что пойдет не так - у меня разговор короткий!
– Не сомневайтесь, сделаем все аккуратненько, Клим Маркович.
Отдел Культпросвета по выдаче разрешений и оформлению соответствующих бумаг находился в старом особняке, вместе с кучей контор и учреждений. По обе стороны от входа висело одиннадцать табличек с их названиями. Войдя в просторный вестибюль, мы сразу были остановлены пожилым вахтером в синей косоворотке, в галифе и сапогах. Встав из-за стола, стоявшего прямо у входа, он автоматически провел рукой по пышным буденовским усам и сразу поинтересовался: - Вы куды направляетесь, граждане-товарищи?
– Нам нужен Разрешительный отдел Пролеткульта, - ответил ему Зворыкин.
– Вас там ждут?
– снова поинтересовался дед.
– Нам назначено, - сухо и официально ответил ему Петр Сергеевич.
– Раз так, то вы должны зафиксировать в дежурном журнале цель своего визита! Подойдите к столу, граждане!
Было видно, он произносил эти слова сотни раз, так выпалил эти фразы автоматически, на едином дыхании. Мы подошли к столу, где кроме стопки газет, лежал "журнал посещений" и чернильница с ручкой. Нацепив очки, он открыл журнал и начал заполнять графы, предварительно спрашивая нас: кто мы и зачем пришли. После того, как мы расписались, вахтер отпустил нас. Поднявшись на третий этаж, я сразу отметил висящий на стене большой плакат, где снизу крупными буквами было написано "Смерть взятке!". На нем мужик с мечом рубил взяточнику руку, которую тот протянул за деньгами. Пробежал глазами по строчке над рисунком: "Кто сейчас самый грозный враг революции?
– Взяточник!".
– Смотрите, Петр Сергеевич, - и я кивком головы указал на плакат.
– Ну-ну. Подобного лихоимства советской бюрократии даже царские чиновники не знали, а большевики вместо того, чтобы бороться с корыстолюбием, вот такие плакатики рисуют, - осуждающе, но очень тихо, произнес Зворыкин, а еще спустя минуту мы подошли к двери, на которой была приколочена фанерная табличка с надписью: Разрешительный отдел. Управляющий делами т. Смирнов И.А.
Первое, что я увидел, когда мы перешагнули через порог, это была большая лысина, окруженная венчиком волос, склонившегося над столом человека. Над ним висел портрет Ленина. Управляющий делами, то ли делал вид, что изучает бумагу, то ли действительно читал что-то интересное, но головы так и не поднял. Чтобы привлечь его внимание, я резко, со стуком, хлопнул дверью. Голова резко дернулась вверх, и мы увидели, (это был колобок, в моем понимании) совершенно круглую физиономию с маленькими, близко посаженными к носу, глазками. Хозяин кабинета хитро прищурил глаза и спросил: