1977
Шрифт:
Крыть мне было нечем. Слова сержанта висели в воздухе, как гильотина. Предложить взятку? Нет, это даже не обсуждается. Не здесь, не сейчас. Я чувствовал, как земля подо мной трещит. Кажется, все. Приехал.
Но тут в разговор встрял цыган. Его голос прозвучал неожиданно, как шорох мыши в пустой комнате:
– Одна бабка самогоном торгует. Из окна. Вся семья в деле. Недалеко отсюда. Покажем место. А вы нас за это отпустите.
Сержант взглянул на него, проверяя, не врет ли. Потом медленно разгладил пальцами усы, явно взвешивая это неожиданное предложение.
–
Казалось он уже решил, но затем добавил, жестко:
– Но ваша драка… С ней что-то нужно делать. Закрыть на нее глаза я не могу.
– Я не сказал отпускать всех. Только нас троих. А этого журналиста забирайте. И глаза закрывать не придется.
Сержант скривился, словно кусок кислого лимона застрял у него между зубов. На мгновение стало тихо, только ветер шуршал по снегу, как невидимый свидетель этой сделки.
– Что ж… так и быть, – наконец произнес он. – Проедемся на адрес. Куда ехать?
Цыган назвал улицу, дом, подъезд, квартиру.
Виктор Андреевич повернулся к напарнику и коротко кивнул:
– Грузи их в клетку. Всех. Девушку оставь.
Напарник молча шагнул к пятой двери «бобика» и резко распахнул ее, открывая взору тесную металлическую клетку. Она выглядела как пасть зверя – темная, холодная, и оттуда веяло чем-то неестественно затхлым.
– Э, мы так не договаривались! – вскрикнул цыган, подаваясь назад, будто хотел убежать.
Сержант повернулся к нему.
– Думал, я тебе на слово поверю дурилка картонная? Проедемся на адрес. Если все будет так, как ты сказал, отпущу.
– Я не врал!
– Вот мы это и проверим. Все, хватит разговоров, – рявкнул Виктор Андреевич. – Игорь, грузи их!
Напарник уже было шагнул вперед, но сержант остановил его резким движением руки.
– Хотя, стой. Карманы их проверь. Чтобы ничего такого не было. А то порежут друг друга по дороге.
Напарник понимающе кивнул и подошел к нам, его движения были медленными, но в них ощущалась угроза. Казалось, все происходящее – это начало какого-то темного, необратимого процесса, который невозможно остановить. Толстого он обыскивал больше для видимости, чем для безопасности. Скользнул руками по карманам пальто и на этом все. Лишь только поэтому мой телефон остался незамеченным. А вот нас обыскивал чуть придирчевее, но тоже без особого фанатизма. Убедившись, что колюще-режущего при нас нет, он коротко кивнул, показывая грузиться.
Я наклонился, поднял с земли портфель и очки. Очки сунул в карман, а портфель зажал подмышкой. Троица парней уже скрылась в темном проеме двери «бобика». Я сделал шаг вперед, собираясь забраться внутрь, но патрульный у двери вдруг выставил руку, как шлагбаум, останавливая меня.
– Что в портфеле?
– А что там может быть? Рабочие заметки. Оружия и ножей в командировку не беру.
Он уставился на меня, пытаясь найти трещины в моей уверенности. Потом кивнул, давая добро залезть внутрь.
Внутри было темно и тесно, воздух пах железом и холодом. Я сел на обшарпанную
Снаружи вдруг раздался голос Ани.
– Я с вами!
– Аня езжай домой, – устало сказал Виктор Андреевич.
– Нет, я не поеду. Забирайте меня вместе с Сергеем. Я тоже участвовала!
Я невольно усмехнулся, тепло разлилось внутри, как внезапный огонь в заброшенном доме посреди зимы. Аня не хотела отпускать меня одного. И в этом было что-то настолько правильное, настолько человеческое, что даже мрачные стены «бобика» на миг показались чуть менее давящими.
– Хорошо, поедешь с нами, – наконец сдался Виктор Андреевич. – Только садись в салон.
Он махнул рукой, и дверца нашей камеры захлопнулась с глухим металлическим лязгом. Вмиг наступила тьма, лишь косой, призрачный луч света проникал сквозь зарешеченное окошко в дверце, дрожащий, будто он сам боялся заглядывать внутрь.
Снаружи заскрежетал замок. И я почувствовал, что отныне я не хозяин своей судьбы. Двери хлопнули, отрывисто и глухо, и на мгновение повисла тишина.
Потом «бобик» вздрогнул, двигатель заработал низким, утробным рычанием. Машина дернулась, толчок чуть было не скинул нас со скамейки, и мы тронулись с места.
Тесное пространство наполнилось слабым дребезжанием, гулким, как в пещере, и на какое-то время казалось, что весь мир сузился до этих холодных стен, воняющих металлом и грязью. Машина везла нас на адрес, но и не только туда. Моя станция следующая. Отделение милиции. И как мне выпутаться из истории, я не знал. Даже не было идей.
От автора:
–Здравствуй! Начал вырисовываться график. Проды будут во второй половине недели по несколько штук. Первая же половина - своего рода затишье. Приятного чтения.
Глава 9
Я скосил взгляд на толстого. Его глаза были направлены на грудь рыжего, но, казалось, смотрел он куда-то гораздо дальше, сквозь него, в какое-то мрачное пространство внутри своей головы. Лицо застывшее, мысли где-то далеко.
«Бобик» резко тряхнуло на кочке, и я подскочил, чуть не приложившись затылком о низкий потолок.
Телефон. Мой телефон. Я должен его вернуть.
Не знаю, почему это так завладело мной именно сейчас, но мысль казалась важнее всего остального. Современный человек сросся со своим телефоном, как с частью собственного тела. Он больше, чем просто предмет, он – продолжение тебя. Потеряешь его – и словно какая-то часть исчезает, вырвана с мясом. И от этого… от этого становилось неуютно.
Даже в этой тесной клетке, где пахло холодными металлом и чужой одеждой, потеря телефона почему-то ощущалась сильнее всего. Как зубная боль, которая не дает покоя, даже если вокруг рушится мир.
Если бы кто-то вздумал заглянуть в мою душу, как в беззвездное ночное небо, в надежде разглядеть там что-то сокровенное, спрятанное от посторонних глаз, и если бы, отважившись, поскреб ее пальцем, стирая нагар прожитой жизни, то нашел бы там еще один смысл моего отчаянного желания вернуть телефон.