30 сребреников
Шрифт:
— Он ваш сеньор Леон, я хочу заплатить вам вперёд, поскольку не хочу, чтобы кто-то другой перехватил вас у меня. Я хочу быть вашим учеником.
Итальянец сначала недоумённо посмотрел на меня, затем расхохотался и спрятал вексель.
— А я вашим учителем сеньор Иньиго, — кивнул он, — жду не дождусь, когда услышу от вас разбор моих скромных творений.
Глава 11
4 августа 1454 A. D., Рим, Италия
—
— Да Иньиго? — он поднял голову.
— Вы три дня назад попросили меня проверить для вас два перевода речей Квинтилиана, подписанные Георгием Трапезундским, — напомнил я ему о его задании, и кардинал кивнул, поскольку и правда поручал мне это.
— Что в них? — заинтересовался он.
— Ну, тут либо потерянные страницы, — я показал на два документа, копию с оригинала, хранящегося в римской библиотеке и саму работу переводчика, — либо я не понимаю, почему он пропустил целые куски текста.
Кардинал поднялся, подошёл ко мне и взял оба листа, сравнил их и поднял на меня задумчивый взгляд.
— Похоже Лоренцо Валла не зря обвинял этого Трапезундского в мошенничестве, — ответил он на мой вопрос, — качественные переводы стоят дорого, так что некоторые люди, не дорожащие своей репутацией, позволяют себе вот такое.
Тут он потряс листами в воздухе.
— Думаете мне стоит лучше присмотреться к его переводам? — поинтересовался я.
— Давай я завтра принесу тебе его самые ранние работы, — решил кардинал, — проверишь их, прежде чем я вынесу этот вопрос на курии.
Я согласно кивнул и вернулся к работе, поскольку это было действительно интересно.
— Ваше преосвященство, вы слышите, что мы говорим? — обратился один из кардиналов к задумчивому греку, который словно отрешился от всего происходящего.
Тот перевёл задумчивый взгляд на своего давнего недруга.
— Более чем ваше преосвященство, — ответил он, возвращаясь в действительность, — поэтому поднимаю вопрос об изгнании Георгия Трапезундского из Италии с запретом ему навсегда появляться на этой территории.
В курии повисла тишина.
— Мы уже изгнали его из Рима кардинал, — тихо заметил папа Николай V, — на чём основано ваше предложение, поскольку Альфонсо Великодушный предлагает нам хорошие отступные за то, чтобы мы его простили и разрешили вернуться.
— Я попросил своего ученика найти и проверить все работы этого лжепереводчика, — сурово ответил папе кардинал Виссарион, — практически все свои первые переводы он заканчивал либо с ошибками, либо вообще второпях, явно желая как можно быстрее сдать работу.
— У вас есть ученик? — удивился папа.
—
— Это правда? — папа с интересом посмотрел на Борджиа.
— Его второй учитель, синьор Леон Баттиста Альберти также весьма высокого мнения о нашем подопечном, — спокойно ответил гордый Альфонсо.
— Готовим себе смену Ваше святейшество, — улыбнулся и кардинал Торквемада.
Николай V уважительно покачал головой.
— Весьма похвально синьоры, весьма, — сказал он, — это очень правильное и богоугодное дело, все мы смертны, и должны позаботиться о том, что следом за нами придут те, кто достойны нас.
— Истинно так Ваше святейшество, — подтвердил Борджиа слова папы.
— Пришлите мне эти работы кардинал Виссарион, — решил Николай V, — я попрошу своих помощников проверить заключения вашего ученика о качестве переводов Трапезундского.
— Сегодня же будет сделано Ваше святейшество, — склонил голову Виссарион.
— Тогда с этим вопросом всё, перейдём к следующему на повестке, — решил Святой отец.
— Сеньор Леон, что случилось? Почему вас покинуло ваше обычное хорошее настроение? — обратился я к своему учителю математики и словесности, видя что обычно жизнерадостный и весёлый человек сегодня очень грустен.
Альберти тяжело вздохнул, вытащил из-за пазухи бумагу и протянул её мне.
— Простите синьор Иньиго, но мне придётся отдать вам часть денег за обучение, поскольку мне нечему больше вас учить, вы сейчас знаете столько же, сколько и я, а просто так тянуть коня за хвост мне не хватает воспитания.
— Сеньор Леон, — я поднял на него взгляд, — давайте договоримся, эти деньги ваши в любом случае, поскольку вы мне дали очень много как учитель и как я льщу себя этой мыслью — старший друг.
Альберти тут же закивал головой, поскольку мы оба за время наших занятий почувствовали друг другу привязанность. Он был всегда весёлый и спокойный, даже несмотря на мой бесконечный поток вопросов, так что я был ему благодарен, что он воспринимал меня не только как своего ученика, но и как сына, так что сам часто делал то, что обычно делал для меня Алонсо: таскал меня, записывал мне то, что я не мог записать сам из-за трясущихся рук. В общем как человек, он был мне очень приятен и ссориться с ним из-за денег, вот уж увольте.