365 сказок

Зарин Ярослав

Скоро выглянуло солнце, засияло, разбросало блики.

Я стоял на балконе, щурясь, но улыбаясь. Солнечный свет сам собой повышал настроение, и плачущий дождь забылся, словно бы его и не было вовсе.

Однако стоило мне повернуться к двери, чтобы уйти в дом, как позади кто-то хмыкнул. Оглянувшись, я увидел мальчишку лет четырнадцати, встрёпанного, в мокрой одежде. Глаза его были свинцово-серыми, губы тонкими, а черты лица то таяли, то обретали чёткость.

— Не узнаёшь? —

спросил он с вызовом. И по его голосу, да, наверное, именно по голосу, я понял — это и есть вчерашний дождь.

— Хочешь погреться? — я кивнул на дверь.

— Не откажусь от кофе, — он независимо повёл плечами и сунул руки в карманы. — Если угостишь.

— Угощу, — и мы вошли в спальню, спустились вместе на кухню. Я заметил, что от моего гостя на полу остаются влажные следы, но было бы странно, если бы он никак не проявлял дождливую свою сущность.

На кухне же Дождь устроился у окна, посмотрел на улицу — и тут же по стеклу поползли капли, правда с внутренней стороны.

— Устал? — отвлёк я его, опасаясь за свой подоконник.

— Немного, — признался, подумав, Дождь. — Пожалуй, мне кофе с корицей.

Я добавил приправу в турку и поставил её на огонь. Дождь потянулся, с наслаждением выпрямив спину, а потом склонил голову к плечу.

— Почему люди не любят меня? — его вопрос был, в сущности, закономерным, но именно потому таким странным. Я не привык, что мои гости говорят нечто закономерное.

— Они не любят, когда их планы ни к чему не ведут, — пояснил я. — Видишь ли, ты часто можешь заставить их отказаться от прогулки или даже важного путешествия…

— Иными словами — они эгоистичны.

— И это так, — согласился я.

Мы замолчали, а кофе постепенно набирал аромат, пенка поднималась, заволакивая турку, как облака заволакивают небосвод. Дождь скользнул взглядом по стеллажам с банками, в которых хранились разнообразные чаи, приправы и прочая кухонная канитель.

— Может, они на самом деле ненавидят именно меня? — вновь попробовал Дождь через некоторое время.

— За что бы им ненавидеть именно тебя?

— Об этом-то я и спросил.

— Но ты ведь должен тогда и сам предполагать, какими окажутся причины ненависти, — я глянул на него, но затем занялся туркой — кофе был почти готов.

— Вот уж не знаю…

— Тогда и никто не знает.

— Хочешь сказать, люди, например, понимают изначально, за что их ненавидят? — Дождь даже привстал, но тут я поставил перед ним чашку, и он сразу успокоился.

— Люди могут предполагать, что в них кого-то раздражает до невыносимости, — я усмехнулся. — Не сказать, что они всегда правы, но порой совсем не ошибаются.

— Ты невыносим, — фыркнул Дождь.

— Должно быть

так, — я только плечами пожал и налил себе чай.

***

После чашки кофе Дождь стал гораздо спокойнее, даже рассказал, как ему на самом деле весело было мчаться по крышам с ветрами наперегонки. Мне всегда казалось, что дожди и ветра не любят грустить, это только люди видят в них что-то… своё.

И когда Дождь замолчал, я сказал ему:

— Люди полагают, что ты вечно грустишь и не умеешь веселиться. И сами грустят с тобой вместе.

— И потому со мной не гуляют? Очень интересный способ утешить, — фыркнул он. В его глазах блестели задорные искорки. — Впрочем, именно в утешении я никогда не нуждаюсь. Капли — это весело, Ветер — это здорово. Видишь, какой я простой?

— Да, очень простой, — разве была возможность с этим не согласиться?..

***

Немногим позже мы вместе сидели на балконе. Над городом снова собирались тучи, да и ветер поднялся нешуточный.

— Собираешься продолжить веселье?

Дождь смерил меня взглядом и снисходительно пояснил:

— На самом деле я тут должен на три дня задержаться, у меня расписание.

— А, ну ясно, — я улыбнулся. — Тогда развлекайся, а я, наверное, лучше сделаю ещё немного чая.

— Скучно, никто не хочет развлекаться со мной, — он кивнул на пустеющие улицы. Все спешили поскорее укрыться от стихии.

— Это потому что холодно и мокро. Было бы только мокро, они отнеслись бы лучше, — я ему подмигнул.

— То есть дождь с солнцем они одобряют? — он нахмурился. — Я, кажется, не задумывался об этом…

— Весна. Ещё слишком прохладно, чтобы очень радоваться тебе. Чем жарче день, тем больше радости приносит дождь.

— Что ж мне теперь до лета дать? — возмутился он. Но тучи действительно стали рассеиваться.

— В этом мире весна, в других может быть любое время года, — отметил я как бы между прочим.

— В других? — недоверчиво повторил он.

— Ну да.

— И ты можешь меня туда впустить?

— Конечно.

Дождь задумался.

Над городом проглянуло солнце.

***

Дверь мерцала и переливалась. Она открылась в саду, и ей удивительно подходили крупные кисти едва зацветающей сирени. Дождь стоял со мной рядом и оглядывал её с невероятной придирчивостью.

— Там точно лето?

— Там пустыня.

— И что мне с того?

— Живущие там люди почитают любой дождь за чудо. Если ты придёшь к ним, они точно не оставят тебя одного. Они будут танцевать и петь, — засмеялся я. — Не хочешь стать чудом?

— Чудом… — он задумчиво сделал шаг к двери и едва коснулся ручки. — Вот откуда ты знаешь?..