365 сказок
Шрифт:
— Такова суть Странника — знать, куда открыть дверь, — уклончиво ответил я.
Дождь фыркнул недовольно, но ручку повернул. Створка двери отошла в сторону, открывая бескрайнюю пустыню. Тут и там стояли узловатые и низенькие деревца без единого листочка.
Дождь качнул головой неодобрительно и даже как-то печально.
— Тут давно не знали воды.
— Так и есть.
— Это можно исправить.
Он кинулся в проём, и тут же над пустыней полился ливень, каких эти края не видели никогда-никогда. Пески побурели, впитывая влагу, воздух задрожал, мир скрылся
Люди из маленькой деревеньки на краю песков, выскочили на улицы и запели, благословляя своё божество, но Дождь не знал об этом, он только слышал смех и пение. Ему там было хорошо.
Я закрыл дверь, и та сразу исчезла.
Тучи над городом обернулись белыми облачками, величаво плывущими по бесконечной синеве. Было тепло, солнечный свет гладил стены домов и танцевал в окнах. Похоже, больше дождя сегодня совсем не будет.
Я всё же вернулся в дом, собрал сумку и отправился прогуляться. Солнечный день манил меня, я же не хотел ему противостоять. Когда часом позже я влез на холм и застыл там, глядя на безбрежность зелёных трав, мне всё же пришло в голову кое-что. Я вспомнил наш с Дождём разговор…
Почему люди ненавидят Дождь? Разве они ненавидят именно Дождь?
Нет, скорее, они не любят самих себя в дожде. Свои настроения, свои мысли, свои чувства. А Дождь… Он всего лишь зеркало, в которое они случайно заглядывают в тот момент, когда совсем того не желают. Разве нет?
========== 120. Жёлтый дым ==========
Через всё небо протянулся жёлтый дым, только ближе к горизонту обращаясь внезапно низким облаком, которое готовилось проглотить солнечный свет. Я стоял в незнакомом городе, среди площади, окружённой низенькими домиками, и меня словно совсем никто не замечал. И, наверное, сейчас мне было нужно именно это.
Только одно высокое здание — с часовой башней — нависало справа, перекрывая жёлтый дымовой след. Я следил за тем, как неспешные стрелки подползают одна к четырём, вторая – к тринадцати. Скоро должен был начаться новый час, и мне почти хотелось услышать, как это происходит здесь.
Но вот внутри башни что-то зарокотало, стрелки дёрнулись и зазвенел колокол. Раз, два… четыре, — и затих, ничего более не произнеся. Жители города, привычные к своему миру, к часам и жёлтому дыму не поднимали голов, спешили куда-то прочь, терялись среди городских улиц. Только мне не хотелось потеряться здесь, я всё рассчитывал уловить, что же недосказали городские часы.
Наконец стало ясно, что здесь отгадок не водится. Тогда я развернулся к башне спиной и пошагал по первому попавшемуся под ноги переулку, в конце которого виднелось отчего-то знакомое здание магазинчика. Проходя мимо витрины, я на миг задумался — не здесь ли когда-то приобрёл часы с совой?.. Но входить и проверять не стал — точно было не время.
В этой реальности очень часто приходила подобная мысль — о несвоевременности. Даже попал я сюда как-то не вовремя. И постоянное «не» маячило рядом со мной почти осязаемо. Нужно было, наверное, хоть что-нибудь с этим сделать, но…
Я остановился на перекрёстке, выискивая взглядом ориентир. Мне он был
Ничего, что могло бы служить намёком для путника. И я двинулся дальше на страх и риск, будто шёл по тонкому льду, по скалистой кромке, по камням через горный поток. Словно бы и здесь требовалось особенно тщательно выбирать, куда же поставить ногу, как правильно наступить, чтобы не сорваться, чтобы не погибнуть в раскрывающей пасть пропасти.
Дома придвинулись, открытые двери подъездов показались голодными ртами, в которых зубы ступенек нетерпеливо облизывали языки теней. Но всё же я заметил выход — единственное свободное пространство — арку, нырнув же в неё замер.
Вокруг растеклась тишина, среди маленького сквера тут и там стояли скамеечки, приветственно подмигивали фонари, хотя на самом деле до вечера и их часа было очень далеко. Возможно, именно потому я насторожился и обогнул сквер, не заходя в центр, прокрался вдоль глухой стены одного из домов к выходу через иную арку в другой переулок.
Там меня не ждали, не собирались сожрать, просто люди бежали мимо, спешили по своим делам. На мгновение я представил, что бегу точно так же, слился с ними, стал одним из них. Я помчался вдоль разноцветных зданий, не поднимая головы, видя перед собой только чужие торопливые ступни да разноцветные плитки, и почти уже потерялся здесь, когда сердце надоедливо заныло. Пришлось остановиться и… вспомнить, что если я и путник, то точно не такой. И не в этом городе моя цель, и не здесь мне бежать, не разбирая дороги.
Я отступил в тень абрикосового дерева и будто бы растворился, скрылся от потока, от толпы и её мелких одинаковых мыслей и стремлений. Тень скрыла и спрятала меня, ничего не попросив взамен. Теперь я уже точно знал, куда мне на самом деле нужно: где-то тут, в этом городе, билась закованная мостами река. Она — живая и яркая — хотела свободы, но единственное, что у неё хорошо получалось, так это дарить свободу другим. И мне необходимо было выбрести на набережную, подойти к самой воде… Там найдётся дверь, а может, небольшая лазейка, которая и даст мне возможность бежать.
Но вот где набережная, даже сердце подсказать не могло. Бесполезно было и спрашивать у города или его жителей. Первый не желал никого отпускать, вторые не отличили бы мостовые улиц и булыжники набережной друг от друга.
Я снова взглянул в небо, точно там скрывался ответ, тайная карта, указательная стрелка. Там висела лишь полоса жёлтого дыма, обращавшаяся в облако, готовое проглотить солнце.
Полоса дыма.
Вглядываясь в её очертания, я пытался осознать, откуда она и почему там взялась? Почему замерла так неподвижно? Может ли она послужить направлением? Или же она подсказывает мне время – как только солнце погрузится в желтизну, со мной здесь что-то произойдёт?..