365 сказок
Шрифт:
— Да, это все, — он кивнул и лукаво улыбнулся мне. — И ты пытался понять?
— Не вышло, — пожал я плечами. — Когда-нибудь потом я найду им объяснение.
— Когда-нибудь. Например, сегодня за вечерним чаем, — подтвердил он. — А ещё у тебя с собой ключи от этого замка.
— От этого? Но я не видел тут ни одной двери, никаких замков, — удивился я, сжав инстинктивно связку в кармане.
— Потому что нет ключей, — терпеливо пояснил он. — Разве же непонятно?
— И кому я должен их отдать, если ни ты, ни
— О, хозяин придёт. Оставь их у входа, — он развернулся. — Мне пора, но я зайду вечером, — и исчез, как это с ним случалось.
Я извлёк ключи на свет и неодобрительно оглядел холл. Где же тут выход, где там нужно их оставить?
***
У дверей, удивительно, но самого обычного размера, был вмонтирован в каменную кладку крюк. Там-то я повесил ключи, хоть расставаться с ними и не хотелось. Дверь была приоткрыта, казалось, она и вовсе не может больше закрыться, щели было достаточно, чтобы выскользнуть наружу, но я всё равно помедлил. Обернулся посмотреть на зал.
Тот преобразился — на колоннах горели факелы, а вход в коридор преграждала дверь, которой прежде точно там не было. Что ж, такого следовало ожидать.
Протиснувшись в узкую щель, я оказался в своём саду и даже пожалел, что осень осталась там, в иной реальности. Здесь же вечерний свет, наполненный жаром, звенел от стрёкота кузнечиков и дрожал от аромата цветущих лип.
Бездумно сорвав немного свежих цветков, я отправился делать чай с липой. Отец обещал зайти, а он никогда не говорит впустую.
========== 168. Светлячки ==========
Снова был солнечный день, и опять город раскрывался мне, уводя всё дальше то узкими улочками, то широкими проспектами, то переулками, выходящими к паркам. Признаться, именно сегодня я не хотел никаких городов, но дверь открылась и я не мог ей отказать.
Я надеялся попасть в лес или даже пустыню, но не в средоточие каменных зданий, пусть и с колоннами, не в самый центр города, больше напоминающего лабиринт. Однако пробродив здесь более получаса, я всё же признал, что город необыкновенно хорош. Да и жители его мне нравились, хотя бы тем, что не проявляли никакого лишнего любопытства по отношению к незнакомцу.
Довольно скоро я оказался в парке и замер там у круглого пруда, столь совершенной формы, что сразу становилось понятно — он рукотворный, почти произведение искусства. На берегу его высились беседки, белые кованые решётки отражались в стоячей воде, создавая удивительный кружевной узор. В одну из таких я в итоге и вошёл, только чтобы отдохнуть и подумать, где именно дверь отсюда.
Впрочем, мне не позволили задуматься — в беседку ворвался Северный Ветер.
— Эй, Странник! — воскликнул он.
— День добрый, — я улыбнулся. — Как твои раны и твоя любовь?
Он чуть помрачнел, но всё же ответил:
— Раны не беспокоят, а любовь… Что до неё, то я поспешил оставить
— И получилось?
Он помолчал, а затем, усаживаясь напротив меня, заметил:
— Нет, и ты сам понимаешь почему.
Оставалось только кивнуть.
— Так отчего ты здесь? — он взглянул на меня так пристально, точно надеялся прочесть мысли.
— Дверь привела, — пожал я плечами. — Теперь ищу новую.
— Но ведь вечером тут фестиваль, — Ветер вдруг схватил мои ладони. — Ты должен это увидеть.
Внутренний компас подсказывал мне, что раньше я всё равно не смогу уйти, так что я согласился:
— Раз уж так, то увижу.
— У меня не было возможности выразить тебе благодарность, — продолжал он, чуть улыбнувшись, — потому будь моим гостем.
***
Обычно ветра любили забраться повыше, побродить крышами, потанцевать на шпилях башен, разогнать голубей или иных птиц, но Северный повёл меня переулками к реке, где мы устроились на берегу.
— Праздник начнётся с закатом, — пояснил он, выуживая из ниоткуда термос с чаем. — Ну а пока мы можем отдохнуть здесь.
— Ты изменился с того дня, — отметил я, принимая термос и отвинчивая крышку, которая стала для нас одной кружкой на двоих.
— Может, захотел жить, — пожал он плечами.
Мы помолчали, а потом разговор завязался сам собой, и больше ни он, ни я не касались обстоятельств нашего знакомства. Ветра всегда знали немало историй и любили послушать чужие, потому мы прекрасно провели время за сказками и чаем, который будто бы и вовсе не кончался в термосе.
Наконец запад окрасился золотом, и Ветер поднялся на ноги.
— Вот теперь нам пора лететь.
— Куда? На площадь? — спросил я.
— Нет, фестиваль рождается на мосту, — и он потянул меня прочь, поднял над городом, и вскоре мы уже стояли на верхней точке моста, далеко над процессией, что только собиралась отправиться в путь. Местные жители или привыкли к проделкам ветров, или не заметили нас, слишком захваченные праздничным возбуждением.
Грянула музыка, и процессия двинулась вперёд. Разодетые в яркие наряды, танцуя и напевая, через город двигались бродячие артисты, жонглёры и акробаты, звонко играл оркестр.
— Чему же посвящается этот фестиваль? — спросил я, удержав ринувшийся вперёд Ветер за запястье.
— О, ты увидишь, тебе понравится, — усмехнулся он.
И мы опять взмыли над крышами, закружились в потоках воздуха, света и музыки.
***
Когда небо уже стало тёмно-синим, а звёзды в нём замерцали особенно ярко, мы оказались над парком, который расстилался вдоль реки.
— Вот теперь самое важное, — объяснил Ветер. И мы соскользнули вниз.
Вокруг сразу оказалось так много людей, их лица словно светились изнутри счастьем и радостью. И каждый держал в руках банку, укрытую салфеткой.