365 сказок
Шрифт:
Мы шли — нож и я — по кругу, перерубая узлы тёмного колдовства. Клеть стонала, дрожала, точно была живой, но не могла препятствовать. И обойдя её кругом, мы остановились напротив двери. Хозяин холмов и леса уже почувствовал нас, и здесь мы впервые встретились взглядами.
Мне была знакома такая тоска и боль. Со всей силы ударил я по навесному замку, и он сорвался, не устояв перед ледяным лезвием шаманского ножа.
В тот миг и клетка растаяла туманом, и город раздался вширь, дома отступили друг от друга. Кровавые
Он молчал, встав передо мной во весь рост и оказавшись выше всех зданий. Рога упирались в небо. Из уставших пальцев выпал клинок, но я не стал его подбирать, только смотрел и смотрел, потому что ждал очередной просьбы, приказа, задания.
Но ответом на все ожидания была только тишина.
И, конечно, скоро я остался один. Один с городом.
Теперь уже я бродил по улицам с другим чувством, но всё же мне чудилось — нечто злое не ушло отсюда, а лишь затаилось. Я не сразил его.
Но мне и нечем больше было сражаться. Мой клинок исчез вместе с тем, кого освободил.
Вырвавшись из стен, выбежав за пределы улиц, я едва сумел вспомнить, как дышать полной грудью и почему не мог вдохнуть там. Я оглянулся, но пелена тумана уже окутывала стены, очертания стали зыбкими, растекались, растворялись в ночной темноте.
Я шагнул через порог, мечтая скорее оказаться где-то ещё.
…Дома на каминной полке меня ждал мой шаманский нож. Пусть не такой красивый и без головы волка, пусть не казавшийся выкованным из меня самого, но он был целиком и полностью моим. И был мне верен.
========== 084. Храм для огня ==========
У него в ладони отчаянно бился огонёк. Просачивался язычками между пальцев и трепетал, будто старался выскользнуть, но никак не мог. Маленький, вёрткий, золотисто-оранжевый, он плевался искорками, а порой прятался совсем.
Я сидел на холме, среди высоких трав и вдыхал ароматы лета, а хозяин огонька брёл мимо, ничего не замечая. Пламя в его руке не помогало ему, он словно забыл даже, что именно несёт. Иногда его лицо освещалось ярким бликом — так я понял, что глаза его светлые, а губы плотно сжаты. А ещё — он очень устал.
Наверное, он и вовсе собирался пройти дальше, ничего не замечая, но вдруг ощутил мой взгляд и замер.
— Кто здесь? — голос его оказался хриплым, словно надтреснутым. Ответить я не успел, он и сам всё понял. — Странник.
— Да, — отозвался я на это.
Тогда только он приблизился и опустился на тёплую после жаркого дня землю в шуршащие травы. Огонёк опять показался между пальцев, но он плотнее сжал кулак.
— Нельзя отпускать его, — пояснил он, пусть я и не спрашивал.
— Отчего же?
— Он не знает меры, — и мой случайный собеседник прикрыл глаза. — Некогда он уже сжёг этот мир.
— Такой малыш?
— Да, всё начинается едва ли
Голодный огонёк опять выглянул, точно осматривался. Я даже посочувствовал ему, пленнику, но в то же время задумался, где же ему можно дать волю.
— Как же ты поймал его?
Он посмотрел на меня долгим взглядом, прежде чем ответить.
— На пепелище, сжёг ноги, пока гонялся.
Только теперь я заметил, как перемотаны его ступни. Возможно, они были изуродованы пламенем.
Ночь вокруг нас стала гуще, и мы надолго замолчали. Где-то далеко щебетала птица, не зная никаких забот. Огонёк то выглядывал, то прятался между пальцев, казалось, в нём нет никакой опасности.
— А есть ли здесь храм? — спросил я вдруг. — Каменный храм? Не стоит ли он за грядой холмов?
— Храм, говоришь… — он задумался, вытянул руку, словно хотел полюбоваться игрой пламени. — А зачем он нам?
— Там огонь мог бы жить и не причинять боли, — мне было это очевидно, но мой собеседник взглянул на меня, не понимая.
— Возможно, в этом есть смысл, — вера была ему чужда, так я понял. — Я знаю, где спрятался старый храм, пойдём, научишь меня создавать безопасное пламя.
В этом почти не звучала издёвка. Я поднялся и подождал, пока он встанет и выпрямится во весь рост. Он повёл меня почти незаметной тропой, мы спустились с холма и поднялись на другой, пошли по гряде, а ночь клубилась вокруг, дышала в лицо ветром, пела птицей.
Храм нашёлся не сразу. Он скрылся в чаще молодого леска, и старые каменные стены заросли плющом и бородами мха. У самого крыльца, едва ли не сквозь ступени, пробивалось деревце. Мы вошли, отодвигая его ветви.
Внутри, конечно, царил мрак, но огонёк в кулаке моего нечаянного спутника развеял тьму. Мы увидели колонны, удерживающие купол, росписи на стенах, алтарный камень, холодно блеснувший полированной поверхностью.
На стенах сохранились полукруглые каменные чаши. Он висели на цепях, и я сразу представил, как там может танцевать пламя.
— Что нужно твоему огоньку?
— Ничего, — удивился он и впервые раскрыл ладонь. Танцующее пламя осветило весь храм, заблестела почти скрытая пылью мозаика, засиял алтарь, отражая каждый блик.
— Посади его в чаши, — кивнул я. — И ты оживишь храм. Здесь огонь не сбежит.
Откуда у меня была такая уверенность, я не знал, но в то же время ничто не убеждало в обратном.
Он послушался.
Подходя к чашам поочерёдно, он отпускал по языку танцевать там. Скоро засиял весь храм, раскрываясь для нас. Сколько тут было красоты, как удивительны оказались и витражи, и росписи, и мозаика!.. А на последней чаше огонёк в ладони иссяк.