6:0 в пользу жизни
Шрифт:
Первые два дня путча у меня ушло на то, чтобы отремонтировать сломавшийся «жигуленок». Двадцать первого августа я с семьей выехал в Ленинград, еще не зная, что там нас ждет.
В машине был приемник с коротковолновым диапазоном. Слышимость была отвратительная, но, поскольку, глушение «вражеских голосов» к тому моменту прекратили, то сквозь треск и хрипы можно было кое-что расслышать.
Путь пролегал через всю Литву, и я видел, что люди везде жадно слушают новости «Радио Свобода», которые тогда рассказывали только о том, что происходило в это время в Москве. Радио сообщало, что затея путчистов провалилась,
При подъезде к Луге мы встретили Псковскую десантную дивизию, которая, доехав до Гатчины, возвращалась в казармы, Я, пыля по обочине, высунул в окно левую руку, составив знак «виктория» и видел, что солдаты и офицеры, сидевшие на броне боевых машин отвечали таким же приветствием.
21 августа 1991 года был одним из самых счастливых дней моей жизни.
Через день я уже стоял на площадке перед зданием Пушкинской администрации и смотрел, как на флагштоке поднимают трехцветный российский флаг.
— А флаг вы откуда взяли? — спросил я Бориса Львовича Блотнера, без участия которого в то время не обходилась ни политическая, ни экономическая жизнь нашего города.
— На швейной машинке сшили, из трех кусков ткани, — ответил он.
Так над городом Пушкиным впервые после утраты имени «Царское село», был поднят трехцветный российский стяг.
А через год Санкт-Петербургу было возвращено его историческое название.
Поезд на «горке» выкатился на длинный прямой участок и преодолевал подъем, чтобы затем обрушиться вниз с удвоенной скоростью.
Затем, в течение 1992 года, произошло несколько событий, которые радикальнейшим образом изменили всю мою жизнь.
Первое по значимости событие — это мое знакомство с Валерией. Произошло это летом 1992 года и всё, что связано с этим событием не может быть пересказано в этих фрагментарных записках.
В том же году мне на глаза попалась небольшая заметка о том, что известная (на тот момент) инвестиционная компания намеревается осуществить выпуск облигаций и, тем самым, получить в свое распоряжение самые дешевые заёмные средства. Идея была хороша и, как бы сказали сейчас, креативна.
У «Управленческих систем» на тот момент уже был в аренде продовольственный магазин «Стрелец». Вот я и предложил продавать в «Стрельце» как бы ценные бумаги, а вырученные деньги направлять на инвестиции в магазинную торговлю, чтобы полученной прибылью делиться с теми, кто решится приобрести наши ценные бумаги.
Весной девяносто второго года законодательство о ценных бумагах было путаным и непоследовательным. Одно было понятно, что выпуск облигаций надо каким-то образом регистрировать, но закон не запрещал торговать другими «ценными бумагами» и я предложил назвать наши «бумаги» обязательствами и продавать их в продовольственном магазине, объяснив покупателям «обязательств» на что именно пойдут деньги покупателей.
Первого сентября девяносто второго года мы, поместив несколько объявлений в местной «Царскосельской газете», открыли торговлю «обязательствами».
Вспомним, что с начала девяносто второго года по предложению Егора Гайдара в России начались реформы, а первым актом процесса было
Очень быстро пустые прилавки заполнились товарами, однако цены выросли в десятки раз. В стране был включен печатный станок, и инфляция составила сотни процентов в год. Обычные люди, не решаясь купить себе необходимое по немыслимой цене, были озабочены тем, чтобы сберечь от инфляционного вала свои сбережения. Получалось, что мы своими «обязательствами» предоставляли им реальную возможность уже через три месяца возвратить вложенное с приличными процентами.
Кроме того, наши «ценные бумаги» оказались успешными ещё потому, что никаких МММ и «Хопров» тогда еще не существовало, и непуганый обыватель был готов отдавать деньги любому, кто сумел внушить хотя бы каплю доверия. «Ах, обмануть меня несложно — я сам обманываться рад» — эти слова Пушкина являются пророческими не только в отношении любовного обмана.
В первый день нашей «бумажной» торговли в комнату, где происходил обмен настоящих денег на трехмесячные «обязательства», приехала бригада петербургского «Пятого канала» и известный петербургский тележурналист, тогда еще худой и молодой, сделал хороший репортаж, после чего сильно возросла вера людей в нашу затею. За первый месяц нашей затеи мы продали «бумажек» на девять миллионов рублей, что по тем временам было очень приличной суммой.
Обязательства должны были быть выполнены через три месяца путем их выкупа по цене, если я правильно помню, в полтора раза превосходящей цену их приобретения. То есть — мы размещали «ценные бумаги» сроком на три месяца под двести процентов годовых.
Но, поскольку мы продолжали продавать эти «бумаги», то на их выкуп направлялись деньги, которые выручали от продажи новых обязательств. Через три месяца «обязательства» заменили векселями, что, впрочем, ничего не изменило в отношениях с держателями бумаг. Одни обязательства обменивались на другие, задолженность росла и, тем самым, строилась классическая пирамида, которая рано или поздно должна была рухнуть и похоронить под собою её создателей.
Вначале мы об этом не задумывались — время тогда не располагало к размышлениям: все очень быстро менялось. Роман Гольдман стал называться президентом «Корпорации «Управленческие системы», и не уставал повторять, что иметь деньги — это не главное, а главное — это хорошая кредитная история.
Осенью девяносто второго года мы придумали чековый инвестиционный фонд, который назвали «Царскосельский». Второго января 1993-го года я обменял свой ваучер на акцию чекового фонда, став его вторым акционером.
В феврале девяносто третьего года мы с Лёней отправились в здание администрации района, где тогда работала Валерия, чтобы предложить ей стать управляющим чекового фонда. Конечно, никто из нас не имел никакого опыта, а тот минимум, который давали специализированные двухнедельные курсы, не мог восполнить дефицит знаний. Поэтому действовали мы по наитию, но так работало в то время большинство наших коллег.
Вскоре после «Царскосельского фонда», которым талантливо руководила Валерия, нам отдали в управление еще и «Фонд Преображенский». Оперируя двумя фондами, мы стремились участвовать во всех интересных аукционах, на которых за ваучеры продавались акции приватизируемых предприятий.