6:0 в пользу жизни
Шрифт:
— Что, Сережа сейчас придет?
Лера еще раз посмотрела на часы и ответила:
— Да, в одиннадцать часов.
Папа шлепнул ладонью по столу и, охватываемый поднимающимся внутри него негодованием, повернулся вполоборота к маме и произнес:
— Ну, скажи пожалуйста, разве можно так поздно приходить? — И уже обращаясь к Лере, добавил, — Ты же собиралась идти спать? Разве можно приходить в чужой дом по ночам и не давать спать людям?
Надежду на мирное разрешение спора внесла мама:
— Может быть Сереженька завтра
Пока мама робко высказывала свое смелое предложение, папа вздыхал, гладил свой затылок, в общем, весь был в растревоженных чувствах и, едва мама закончила говорить, тут же предложил очередное решение проблемы позднего визита Сережи:
— Надо сейчас позвонить Сереже и предложить придти ему к нам завтра. А? — сказал он и с надеждой посмотрел на Леру.
Жена, на которую волны беспокойства, раскачавшие в полминуты родительскую кухню до состояния небольшого шторма, не оказали никакого воздействия, спокойно возразила:
— Вы сможете спокойно спать, если я буду вполголоса разговаривать на кухне с Сережей?
Мама тут же ответила:
— По мне — так пожалуйста! Вы мне не мешаете.
Папа же попробовал возразить.
— Да мы не о себе, а о тебе беспокоимся. Ты не выспалась прошлой ночью, а теперь опять не идешь вовремя спать.
Тут уже не выдержала мама и вступилась за Сашу.
— Ну что за глупости ты говоришь? Пусть они разговаривают сколько хотят. Почему ты вечно навязываешь им свою точку зрения? Тебя никто не спрашивает!
Папа взорвался:
— Твою мать! Что вы меня все время ругаете, уже и сказать ничего нельзя!
Мама тут же сменила гневный тон на умиротворяющий.
— Говори, говори, Митенька, — ласково сказала она, — ради Бога, говори. Хуже будет, если ты станешь молчать.
Папа вздохнул, погладил маму по руке и уже спокойным голосом спросил ее:
— Пойдем спать?
— Пойдем, мой родной, — ответила ему мама, — пойдем, Лера тут без нас справится.
И родители, поддерживая друг дружку, медленно пошли в свою спальню.
Лера села на диван и включила телевизор на минимальную громкость, чтобы не беспокоить родителей и, в первую очередь, маму, поскольку папа, ложась спать, вынимал свой слуховой аппарат и телевизор, работающий в соседней комнате, его не беспокоил.
Однако родители, несмотря на объявленное намерение лечь в постель, успокаиваться, похоже, не собирались. Впрочем, папа вынул из уха свой слуховой аппарат, отчего стал говорить громче и, вслед за ним, громче стала говорить мама.
Лере, сидевшей у чуть слышно работающего телевизора, отлично было слышно каждое слово, сказанное в соседней комнате. Папу продолжал беспокоить откладывающийся на неопределенное время ночной сон моей жены.
— Ну как так можно, — вновь задал он беспокоивший его вопрос, — Разве в такое
Мама, уже успевшая лечь в кровать, и от этого, наверное, настроенная более миролюбиво, возразила:
— Но ведь он не к тебе в гости придет. Тебе что, будет мешать присутствие Сереженьки на кухне?
— Нет, они мне не мешают, — ответил папа.
— Ну, так ложись спать, пусть они себе говорят сколько хотят.
Папа вздохнул. Хотя мама говорила правильные вещи, он, все же, не торопился с нею соглашаться.
Между тем погода на улице портилась с каждой минутой.
Иерусалимская зима — ветреная и дождливая, как будто решила дать последний бой приближающемуся лету. Ветер иудейской пустыни, непрерывно дующий уже второй день, свистящий во всех щелях раздвижных иерусалимских окон и в неплотностях дешевых дверей, извлекающий звук из любого предмета, пригодного для этой цели, резко усилился и от его порывов сперва в начале улицы, а, затем, за ближайшим углом принимались истошно орать сигнализации припаркованных на ночь автомобилей. В довершение этого разгула стихии сверкнула молния и тут же послышался сухой треск громового разряда.
Мама испуганно воскликнул:
— Ой-ёй-ёй! Что это такое?
Папа с гордостью, как будто гром и молния были его союзниками, ответил на мамин вопрос:
— Это всего лишь гром гремит. А сейчас еще пойдет дождь. Со снегом, — добавил папа для усиления эффекта сказанного.
Эффект сказался немедленно. Мама воскликнула
— Как это Сереженька пойдет под дождем? У него, небось, и зонтика нет.
Папа подлил масла в огонь.
— Какой зонтик? При таком ветре зонтик от дождя не защищает, да и Сережа его никогда не берет.
— Ой-ёй-ёй! Надо Сереженьке позвонить, пусть лучше домой сразу идет. Такая ужасная погода на улице.
Папа, конечно, тут же согласился с мамой, но, понимая, что Сережа его вряд ли послушает, проявил осторожность:
— Пойду, предложу Лере позвонить Сереже, — и, дождавшись маминого согласия, вышел из спальни и обратился к Лере: — Давай Сереже позвоним. Смотри, какая погода на улице! Ну как он под дождем потом отсюда домой пойдет?
Лера мягко возразила:
— Папа, Сережа уже взрослый мужчина и сам способен решать куда ему идти и в какую погоду.
Папа выслушал ответ и скрылся за дверью родительской спальни, оттуда по-прежнему доносилось любое сказанное слово и было слышно как папа отчитывается перед мамой за результат своей вылазки.
— Она сказала, что Сережа сам может решить, что ему делать, — со вздохом сказал он.
— Правильно, я давно знаю, что Сережа нас не будет слушать и всегда поступит так, как считает нужным, — покорно согласилась с Лерой мама.
Родители огорченно замолчали, но время от времени из-за закрытой двери спальни раздавался то один вздох, то другой. После минуты тишины в спальне вновь прозвучал мамин голос: