6:0 в пользу жизни
Шрифт:
Примерно в пятидесяти метрах от Хорькова другой человек, стоя у своей машины, разговаривал с кем-то по мобильному телефону.
Хорьков не знал этого человека, не слышал, о чем тот говорит, иначе от его радостного настроения не осталось бы никакого следа. Разговор по телефону неизвестного Хорькову мужчины шел именно о нём, о Хорькове, а последняя фраза, произнесенная этим человеком, несла в себе отнюдь не скрытую угрозу для Владимира Степановича.
Без всякой тени иронии, абсолютно серьезно, мужчина сказал своему невидимому собеседнику:
— Мочить
Слова, не услышанные Хорьковым, были подхвачены порывом ветра, который смешал их с другими звуками большого города и бросил эту смесь на середину реки, прямо напротив величественного и торжественного здания знаменитой тюрьмы, и здесь собранные ветром слова и звуки окончательно растворились в весеннем воздухе.
Иерусалим, 2008 год.
Ничего особенного
Ничего особенного
Расин коротко постучал в дверь генерального директора и, не дожидаясь ответа, вошёл.
Александр Рыбак, директор консалтинговой фирмы, поднял голову от бумаг на своём столе и, с недовольным выражением лица, сказал Расину:
— Ну, ты как всегда. Сколько раз тебе говорить, что если куда-то надо, то предупреди? В самый неподходящий момент тебя нет на месте. Ты где пропадаешь с утра?
Расин сел к столу директора и сказал:
— Тебе правду сказать или придумать что-нибудь поприличней?
— Дима, мы ведь с тобой договаривались, когда подписывали трудовой договор, ты согласился с моими условиями. Ведь есть, в конце концов, трудовая дисциплина, ты же юрист, сам учишь других.
— Саша, если я тебя не устраиваю, давай расстанемся. Не будем друг друга мучить: ты не будешь спрашивать, где я был с восьми до одиннадцати, а я не буду к тебе приставать по поводу зарплаты.
Рыбак замолчал.
— У тебя сегодня был новый клиент? — спросил Расин после паузы.
— Да. Мы с ним два часа проговорили, завтра он опять придет к часу дня, — оживился Рыбак.
— Я полагаю, что за два часа он нам сто долларов уже должен?
— Он нам больше будет должен.
— Чего он хочет?
— Он хочет поставить своего дружка генеральным директором.
— А старый генеральный директор не хочет, чтобы его кто-то заменил? — спросил Расин.
— Я знаю, что ты предпочитаешь читать бумажки. Возьми эту папку, Белкин все подобрал по уму.
— Фамилия твоего сегодняшнего гостя Белкин?
— Гостя Белкин, он заместитель генерального. А держатель контрольного пакета акций и председатель совета директоров фамилия Догадов. Генерального директора фамилия Андреев. Через месяц ему будет семьдесят лет, и он собирается уйти на покой, но наших клиентов беспокоит,
— И что в этом страшного? — спросил Расин, — Ведь живут же они все вместе при генеральном директоре Андрееве. Если не захочет сам уйти — пусть соберут внеочередное собрание и изберут нового генерального. Неужели до собрания акционеров они не могут дожить?
— Белкин говорит, что не могут. По его словам в последнее время Андреев стал подписывать странные бумаги, они боятся, что он намеревается обанкротить завод, или, по крайней мере, продать некоторые активы. Я тебе говорю, что в папке есть любопытные документы. Прочитай!
— Ладно, я прочитаю, — сказал Расин, вставая, — Значит завтра в час?
— Я тебя очень прошу — не опаздывай.
— Ты тоже не опаздывай, — ответил ему Расин, выходя из кабинета.
Генеральный директор завода Анатолий Степанович Андреев в своём кабинете был один. Он стоял возле раскрытого шкафа, на полке шкафа посередине стояла початая бутылка дагестанского коньяка.
Андреев успел налить из бутылки треть стакана коньяка и собрался его выпить, когда в его кабинет без стука вошёл его заместитель — Догадов Петр Иванович.
Увидев Догадова, Андреев не смутился, но закрыл дверь шкафа, а Догадов сделал вид, что ничего не заметил.
— Добрый день Анатолий Степанович, — поздоровался Догадов.
— Здравствуй, Петя, — буркнул Андреев, направляясь к своему столу.
Догадов сел первым, а Андреев долго опускал в кресло своё громоздкое тело.
— Вот хочу у вас спросить насчет списка гостей на празднование вашего юбилея, — сказал Догадов, кладя на стол бумагу, — Мы как раз сейчас планируем бюджет на следующий месяц, надо учесть юбилейные расходы, Анатолий Степанович.
— Я еще об этом не думал, у нас есть время, — сказал Андреев так, будто эта тема его не интересовала.
— Я считаю, что времени откладывать у нас нет, — продолжал настаивать Догадов, — Все-таки юбилей, гостей много будет, готовиться надо с учетом вашего положения, заслуг, в общем, проводить надо как полагается.
— Куда проводить? — спросил Андреев и усмехнулся.
Догадов как будто не понял, куда клонит директор.
— Вы же собирались написать заявление и уйти, как говориться, на заслуженный отдых? — сказал он.
— Когда это я такое говорил? — спросил Андреев.
— Анатолий Степанович! Вы это говорили неоднократно и не только при мне, — возбуждаясь, ответил Догадов.
— Это когда выпивали по случаю двадцать третьего февраля?
— Вы уж точно выпивали. Пару бутылок коньяка приняли на грудь…
— Ну вот, сам говоришь, что я был пьян. А с пьяного — какой спрос? — добродушно сказал Андреев, откидываясь на спинку кресла.
Догадов стал ещё больше заводиться.
— Анатолий Степанович, — сказал он, повышая голос, — Вы неоднократно это говорили и в трезвом виде, хотя это бывает редко, и в пьяном. Вы меня-то за дурака то не держите.