A moongate in my wall: собрание стихотворений

Визи Мария Генриховна

29 марта 1920 г.

250. «Я живу, потому что живется…»

Я живу, потому что живется, Потому что нельзя умереть, И когда умирать мне придется. Я о жизни не буду жалеть. Но не стану ее проклинать я. Она много мне счастья дала, — Ведь страдают же все мои братья, Я счастливее многих была. В непогоду спокойно несется Без руля над пучиной челнок; Я беру, что мне в жизни дается. Не кляну и не славлю свой рок. И когда, пред последним мгновеньем, Я почувствую, что ухожу, Я на

жизнь не взгляну с сожаленьем, Но за все ей спасибо скажу.

10 мая 1920 г.

251. «Я жить хочу вдали от мира…» [150]

Let me live unseen, unknown Unlamented let me die: Steal from the world, and not a stone tell where I lie.

Pope

Я жить хочу вдали от мира. Я умереть одна хочу. Чтобы никто не знал могилу, где я лежу. Я не хочу, чтоб крест могильный Мой скромный холмик осенил; Я не хочу, чтоб камень пыльный меня давил. Мне не нужны цветы, ограда, Пусть не идут ко мне друзья,— Зачем они? Я буду рада побыть одна. Пусть только лучший друг сердечный Ко мне в последний раз придет И над моим приютом вечным пускай вздохнет. Пусть смочат искренние слезы Холма зеленого наклон: Они наполнят чудной грезой мой мирный сон.

150

The epigraph is taken from Alexander Pope's poem "Oce to Solitude."

Харбин, 7 июля 1920 г.

252. Скауту

Во славу будущей России, Во славу верных ей сынов, Брат! Исполняй слова святые Девиза скаутов: «Будь готов!» Вперед! Трудна твоя дорога. Но ты в беде не унывай: Носи на сердце образ Бога И ложь ногами попирай. Пусть над тобой не угасает Светило истины святой; В твоей душе пускай пылает Любовь к России дорогой. Пусть будет замком, защищенным От лжи позорной, честь твоя … Иди на помощь угнетенным Под стягом правды и добра. Когда ж неправда пред тобою. Иль право сильного цветет, Тогда — да будет Бог с тобою, И грозный меч твой да блеснет!

17 июля 1920 г.

253. Себе

Не вспоминай о том, что было. Что поросло быльем: Теперь, когда душа остыла. Не вспоминай о том! На сердце будет лишь тоскливей От тех картин живых. Тех дней, когда ты был счастливей… Не вспоминай о них! Зачем ты вновь себя тревожишь? Зачем играть с душой? Не говори, что ты не можешь: Забудь! Владей собой.

20 сентября 1920 г.

254. «Мне счастья не надо, — зачем мне оно?..»

Мне счастья не надо, — зачем мне оно? Его не надеюсь достать; Я правды хочу, только правды одной. И это я вправе искать.

9 ноября 1920 г.

255. В альбом

Друг мой, когда пронесутся года. Вспомни

меня! Если ж не можешь добром помянуть. Лучше забудь.

17 ноября 1920 г.

256. Маргаритки

Маргаритки растут у дороги; Они так хороши и чисты! Осторожней! Смотрите под ноги,— Не губите напрасно цветы. Далеко убегает дорога, По бокам расстилается луг, А по лугу рассыпанных много Маргариток белеет вокруг. Я сорву у дороги цветочек И домой унесу засушить, Чтобы этот июньский денечек Никогда, никогда не забыть.

22 ноября 1920 г.

257. Четыре мгновения

Последний взгляд и робкий и молящий. Прощальный взгляд я жизни подарю … Уж с башни звон тоскливо-леденящий Меня зовет, влечет к монастырю Идет к вратам, крестом слагая руки. Монахинь черный, бесконечный ряд, Пустеет храм, молитвы смолкли звуки. И завершен таинственный обряд. Промчалась жизнь… В последнее мгновенье Я снова в храме, мрачном, как тогда. И на душе как будто сожаленье, Что не вернуть прошедшие года… Последний вздох, тяжелый и глубокий, Я подарю священной тишине И полечу в простор небес далекий И буду вновь свободна в вышине. Последний луч заката догорает, На изразце блестя оконных рам; Протяжный звон монахинь собирает К гробнице новой в вечно-темный храм.

Харбин, декабрь 1920 г.

258. О вере

Не верь словам, не верь преданьям: Они способны и солгать. Поверь одним своим страданьям. Когда умеешь ты страдать. Одно лишь горе не обманет, И, если сразу не убьет, Как в нем душа твоя воспрянет И вера в Бога оживет! Нет, вера света не боится: Ищи ее своей душой! Она лишь тверже укрепится И будет вечно жить с тобой.

1920 г.

259. Старый волк

Небосклон темнеет понемногу. Только снег по-прежнему блестит. Старый волк выходит на дорогу И кругом задумчиво глядит. Хвост поджал и, морду подымая, Вдруг завыл голодный хищник зим. И от лесу эхо, отвечая, Пронеслось протяжное над ним. Высоко над ним луна горела. Тишина царила над землей; Леса тень причудливо синела На снегу широкой полосой. По поляне тихо волк ступает. По снегам глубоким путь далек, И в глазах его порой мелькает Мучит голод хищника лесного. Третью ночь добычи не найдет… А едва заря займется снова. Старый волк обратно в лес уйдет.

Январь 1921 г.

260. «Глубоко в душе — часовня скрыта…»

Глубоко в душе — часовня скрыта; Ветхий попик тянет ектенью. Я на мир сегодня не сердита, Я сержусь на глупость на свою. Щеки впали, и косички тощи. — Переживший детство попик мой — Это ты ли, или только мощи. Со святыми, отче, упокой? Я твоей молитвы не нарушу. Где иконы в келейке ветхи. Помолись за чающую душу. За мои тяжелые грехи!