А. Блок. Его предшественники и современники

Громов П.

Вяч. Иванов видит в «… самоопределении поэта не как художника только, но и

как личности — носителя внутреннего слова, органа мировой души,

ознаменователя сокровенной связи сущего, тайновидца и тайнотворца

жизни»191. Символизм, по Вяч. Иванову, таким образом, стирает грань между

искусством и жизнью, указывает пути к решению общих и личных

противоречий помимо общественно-исторического движения, и это является

его главным достоинством; такой обход или

даже противопоставление

общественным проблемам индивидуально-личных решений, «воспитания

190 Орлов В. Н. Александр Блок Биографический очерк. В кн.: Блок

Александр. Стихотворения, поэмы, театр. Л., 1936, с. 37.

191 Иванов Вяч. Заветы символизма. — В кн.: Борозды и межи. М., 1916,

с. 132.

искусством» — снимает вопрос о перспективах революционной эпохи.

Снимается, в сущности, и проблема кризиса символизма. «Теза» и «антитеза»

символизма, т. е. его подъем и упадок, объясняются причинами общими —

«кризис войны и освободительного движения» обусловил их, но сам «кризис

символизма» — явление временное, поскольку подлинное решение

современных задач дает «… учение Вл. Соловьева о теургическом смысле и

назначении поэзии», способное «… постулировать третий, синтетический

момент». Кризис символизма — «религиозно-нравственное испытание»192, и

именно на нравственных путях он и преодолевается переходом к «третьему,

синтетическому моменту».

Ставя себя в своем докладе как бы в положение ученика Вяч. Иванова,

подчеркнуто предлагая будто бы лишь свои «иллюстрации» к положениям

символистского «мэтра», Блок в то же время фактически в общефилософском

смысле совершенно иначе толкует те проблемы, о которых идет речь.

Формально он принимает проблематику и терминологию Вяч. Иванова — для

него тоже существует «теза» и «антитеза» символизма, так же рисуется

параллелизм этих явлений с общественной жизнью, однако отсутствует

«синтетический момент», т. е. утверждение возможности и необходимости

полностью слить жизнь и искусство и тем самым преодолеть реальные

противоречия действительности и человеческой души на путях нравственного

воспитания человека и воспитания его искусством. Напротив, важнее всего для

Блока трагический разлад между искусством и жизнью в современности. Самые

попытки отождествления искусства и жизни, их «синтеза» представляются

Блоку неправомерными, в подобных попытках тоже проявляются трагические

противоречия современности: «Художник должен быть трепетным в самой

дерзости, зная, чего стоит смешение искусства с жизнью, и оставаясь в жизни

простым человеком» (V, 436). Фактически за этим утверждением

Блока стоит

убежденность в том, что нельзя решить и сами нравственные и художественные

противоречия, оставаясь в границах только культуры. Иначе говоря, по Блоку,

противоречия сознания и культуры реальны, присущи самой действительности

и решить их на путях нравственного и художественного воспитания личности

(«синтез») — невозможно. Получается так, что основные задачи, итоги всего

построения у Блока совсем иные, чем у Вяч. Иванова: «Мой вывод таков: путь к

подвигу, которого требует наше служение, есть — прежде всего — ученичество,

самоуглубление, пристальность взгляда и духовная диета. Должно учиться

вновь у мира и у того младенца, который живет еще в сожженной душе» (V,

436). Не «миру» предлагаются «синтетические решения», как это было у

Вяч. Иванова, но, напротив, у него, у «мира», у действительности следует

учиться, «пристальным взглядом» исследуя реально существующие в нем беды

личные и общие. Слова о младенце, живущем еще в сожженной душе,

объясняют, почему вообще Блок в эту трудную для него пору пытается на

минуту укрыться под сенью символизма. «Сожженная душа» — это реальное

трагическое сознание современного человека. В подтексте блоковского доклада

192 Там же, с. 136 – 137.

таится тот трагический скепсис в отношении возможностей современного

буржуазного человека, о котором шла речь выше. В качестве «обороны» от него

ненадолго призван символизм. «Младенец» в современной душе — то живое,

«человеческое», естественное, что в ней могло сохраниться вопреки давлению

общественных отношений. Блоковский доклад тесно связан с концепцией

«Итальянских стихов» и реально очень далек от основных положений

Вяч. Иванова.

Быть может, наиболее примечательно в блоковском докладе то, что поэт не

только не отказывается от своего творчества революционных лет, вызывавшего

яростный отпор соловьевцев (трилогия лирических драм, «Незнакомка» и стихи

вокруг нее), но, напротив, усматривает внутреннюю закономерность в этих

линиях своего искусства, ведет все это к «Песне Судьбы» и соотносит с

событиями действительной жизни. Надо думать, что именно попытки единого,

целостного охвата своей эволюции и соотнесения ее с русской жизнью

определенной эпохи заставляли Блока и позднее выделять в своей критической

прозе доклад «О современном состоянии русского символизма» (Блок даже

выпустил отдельным изданием этот доклад в последний период своей жизни, в