А. Блок. Его предшественники и современники
Шрифт:
моралист».
Анненский говорит об этом еще так:
И, лиловея и дробясь,
Чтоб уверяло там сиянье,
Что где-то есть не наша связь,
А лучезарное слиянье…
(«Аметисты», цикл «Трилистник огненный»,
кн. «Кипарисовый ларец»)
Отказываясь от искусственных конструкций, схем человеческого образа,
Анненский,
«слиянья», схематической «цельности» и цельности подлинной, которая, по
Анненскому, вообще невозможна. Тут проявляется решающее отличие
Анненского от Блока. Поскольку Анненский ограничивает свое поэтическое
видение только людьми определенных общественных кругов (и в то же время
убежден, что эти люди вполне неспособны к участию в предстоящем
социальном катаклизме), получается так, что разорванность, расщепленность,
трагизм, несоответствие «идеала» и «действительности» изначально присущи
обществу, действительности, человеку.
В наиболее обобщенном виде такое толкование человеческого образа дано в
стихотворении «Я на дне» (цикл «Трилистник в парке», кн. «Кипарисовый
ларец»). Сюжет стихотворения навеян, по-видимому, одной из статуй в
Царскосельском парке — лирическое повествование ведется от «лица» обломка
статуи, упавшего в водоем:
Если ж верить тем шопотам бреда,
Что томят мой постылый покой,
Там тоскует по мне Андромеда
С искалеченной белой рукой
Конечно, обломок статуи — идеального, гармонического, совершенного
образа — уподоблен тут судьбе человеческого сознания, обреченного быть
расколотым. Повествовательный сюжет делает ситуацию предельно
недвусмысленной, не допускающей иной, кроме авторской, интерпретации
философской темы произведения. Трагическая противоречивость,
несовершенство, расколотость, по Анненскому, присущи реальному «сюжету»
жизни вообще, реальному ходу вещей. Дело не в отсутствии у современного
человека жизненного идеала, но в том, что ради этого идеала было бы
бессмысленно искажать объективное положение, действительные отношения,
существующие между идеальными и реальными сторонами в
действительности, в жизни, в современной человеческой личности.
Повествовательность у Анненского вообще имеет содержательное
значение. Стихотворение Анненского — всегда «рассказ в стихах», лирическое
повествование о конкретном событии, происходящем с определенными людьми.
Эти люди и эти события так же мало поддаются непосредственному
отождествлению с автором и с читательским восприятием, как герои
прозы. Для воссоздания «прозаической» достоверности людей и событий
Анненский широко использует опыт не только русской прозы, но и прозы
западной. Анненский был известным знатоком западной (в особенности —
французской) новой поэзии и много из нее переводил, однако в переводах он
довольно сильно «подминал» иноязычного автора под свою творческую
индивидуальность. Как это ни странно на первый взгляд, Анненского-лирика
трудно «прикрепить» по аналогии к какому-либо определенному из
переводимых им поэтов. Детально и точно воссоздавая в своих стихах пейзаж,
обстановку действия, психологию героев, конкретизируя, материализуя все это,
Анненский существенно обновляет русский стих в этом плане. Отчасти он и тут
близок Блоку, хотя Блок работает в этой грани своей деятельности в несколько
иных направлениях. В самой общей форме можно сказать так, что в образной
«материи» стиха Анненский использует больше опыт прозы, чем поэзии. Из
русской традиции тут уместнее всего назвать современника Анненского —
Чехова; из западной — Анненский явственно близок к традиции Флобера и его
школы. Но, как всегда, дело тут не просто в традициях, а в новом содержании.
Лирическая повествовательность Анненского соответствует в плане
содержания (в широком смысле слова) его неверию в возможность активного
участия тех героев-персонажей, которых он изображает, в предстоящих
социальных, общественных поворотах и потрясениях. «Невероятная близость»
Анненского к Блоку кончается именно здесь. Блок ищет, в качестве основных
предметов лирического изображения, социально активных людей. Поэтому он
направляет свое художественное внимание туда, куда Анненский заглядывал
только изредка: в сторону социальных низов старого общества. Поэтому Блок
не может ограничиваться лирической повествовательностью, хотя именно здесь
у Блока и Анненского общие художественные истоки — русские лирические
традиции 40 – 50-х годов. Но индивидуальное направление дальнейших
художественных поисков, при общности поэтических традиций, при всей
«невероятной близости» двух поэтов, совершенно различно, в чем и
сказывается содержательное своеобразие их творчества. Анненский по-новому
разрабатывает поэтический «рассказ в стихах», где тщательно психологически
мотивированный лирический персонаж преимущественно пассивно
самоопределяется в конкретных обстоятельствах сюжета, за которыми стоит