Адмирал Нахимов
Шрифт:
...Вы, конечно^ знаете: мы лишились Нахимова, бесценного,
незаменимого! Он пал почти V-ам же, где пал Корнилов, — на Малаховом
1 Публикуемое письмо за подписью «Б» было впервые напечатано в журнале
М. Н. Погодина «Москвитянин», № 11 за 1855 г. Из друзей и сотрудников
М. Н. Погодина в Севастополе в этот период был художник Берг, издавший
впоследствии «Записки об осаде Севастополя». Сличение записок и^письма
Погодину показывает, что оба
зарисовку с П. С. Нахимова в день его ранения (см. Берг, Записки, стр. 214).
Помимо этого, целый ряд абзацев письма и «Записок» совпадают текстуально, что
делает бесспорным вывод о Берге как авторе письма Погодину. Ему же
принадлежит и письмо от 5 июля 1855 г., написанное на фрегате «Коварна», куда он;
прибыл к вечеру 5 июля (см. документ № 156).
кургане, в нескольких шагах от Корниловского креста1. Вот небольшие
подробности печального события: 28-^о числа июня была сильная?
стрельба на 3-м бастионе; это занимало адмирала, и он (впрочем»
очень веселый и разговорчивый с самого утра) сказал за обедом-
(в 1-м часу) адъютантам: «Вы, господа, не расходитесь: после обеда?,
поедем по бастионам!» (Он всякий день объезжал бастионы и всегда Ri
сюртуке и в эполетах. Это был единственный человек, ходивший в
Севастополе в эполетах.) На бастионах вел себя необыкновенно смело»
высовывался из-за вала, так что иногда его почти оттаскивали. На~~
стойчиво увлекать его было невозможно — он не любил и наперекор,
еще дольше оставался в опасном месте. Обыкновенно отеодили его с
некоторой хитростью: «А вот, не угодно ли пожаловать сюда, здесь
любопытнее: неприятель возвел новые траншеи...» Что-нибудь в этом?*
роде. Он никогда не был ранен 2, и это делало его беспечным. Эти лю~-
ди всегда немного верят, что их не ранят. Впрочем, он был раз
контужен в спину осколком бомбы. Не знаю, известно ли это
кому-нибудь, но я слышал от него сам. Сколько могу припомнить, это
случилось в день занятия неприятелем Камчатского редута, где чуть была.
не захватили его в плен. Я приехал к нему тотчас., разумеется, не
совсем спокойный и огорченный потерей редутов. Он горячо меня
ободрял и указывал в окно на бодрых солдат: «Нет-с, у нас здесь нет-
уныния и быть не может... Я бы на месте главнокомандующего
расстрелял того, кто приведет в уныние. А что они будут теперь бить ria-
ши корабли, пускай бьют-с! Не конфектами, не яблочками
перебрасываемся! Вот меня сегодня самого чуть не убило осколком — спины не
могу разогнуть... Да это ничего
После обеда он лег отдыхать и встал около 3-го часа. Стрельба^
было стихла, но в 4 часа началась опять. Адмирал велел оседлать
лошадь. «Господа, не угодно ли, пальба усилилась!» сказал он
адъютантам, и они выехали зтроем. Обыкновенно же он говорил: «Ну-с^
на коней-с!» На дороге к 3-му бастиону, близ Адмиралтейства,
бомба пролетела над самыми их головами. Он сказал какуюгто шуткуг
«Видите, приветствуют!» И был весел до конца. Всю дорогу
говорили. На 3-м бастионе он осмотрел все, что сделали вновь как у нас,
так и у неприятелей, и поехал на Малахов. Во весь путь не
свистнула ни одна пуля. Пройдя башню, он, поднялся на один из передних
банкетов, обращенный к Камчатскому редуту, высунулся из-за вала
и стал смотреть. Пуля пробила мешок. Командир бастиона Керн
сказал ему, что в башне служат вечерню; не угодно ли ему? Адмирал,
отвечал: «Я вас не держу-с!» Нередко в подобных случаях говорил:
«Не всякая пуля в лоб-с!» И нужно же было случиться, что пуля,
назначенная ему, именно попала в лоб. После ответа Керну он
смотрел, однакож, не долго и, обернувшись, стал отдавать трубу,
как вдруг упал на руки Кернова ординарца, матроса с фрегата.
«Коварна», Короткого (который мне и рассказывал об этих
минутах); пуля попала ему в лоб над левым глазом, наискось,
пробила череп и вышла около левого уха. Падая, он заговорил;
окружающие нагнулись; Керн был ближе всех и слышал, как
адмирал произнес: «Боже милосердный!» Его отнесли на
перевязочный пункт, устроенный на кургане же. Когда ему
вспрыснули водою голову и грудь, он пришел в себя, осмотрелся и что-то
проговорил, но ничего нельзя было разобрать. После этого адмирала
чпонесли на простых солдатских носилках в Аполлонову балку, ка
пристань, и положили в первый попавшийся ялик, но с парохода
«Владимир» был уже послан катер, с которым встретясь оставили
ялик, и на катере перевезли адмирала в один из северных бараков.
Между тем, в городе разнеслась ужасная весть. Все видели, как
провели лошадь адмирала, как поскакали адъютанты. Говорили
разно: кто говорил убит, кто — ранен. Говорили, что он отвезен в Ми-
хайловское укрепление. Я был в городе и бросился тотчас в Михай-
Ловское Там знали уже, но не говорили прямо. Кто-то сказал, что он
в северных бараках за 4-м номером. Я пошел туда (было уже темно)