Адмирал Нахимов
Шрифт:
неизменен до конца жизни; вероятно, его поддерживало внутреннее
сознание своего достоинства. При ясном уме он, конечно, постигал всю
пользу своего влияния на общество и предчувствовал славу, которую
он заслуживал в будущем. Странно видеть, как некоторые писатели
в прозе и стихах положительно утверждают, что Нахимов по
добродушию и чистоте сердца не сознавал своего значения в обществе.
Ежели Павел Степанович не высказывался другим, что доказывает
его
понимал самого себя.
Впрочем, репутация Нахимова как морского педагога никогда не
уступала его известности как военного человека, и во время жизни
своей Павел Степанович был достаточно вознагражден сочувствием
бескорыстных специалистов, которые умели понять и оценить его
поразительное и оригинальное влияние на морское сословие наше. Но
совершенства нет в природе. Если бы Павел Степанович был более
воздержен в деятельности, имел бы умеренный темперамент и более
обширное поле действия, то он удивил бы весь свет результатами
морского воспитания, совершил бы переворот изменением
направления умов у всех молодых морских офицеров и сделал бы это без
прибавки даже и одного вершка к масштабу своего образования...
В этот день Павел Степанович пригласил к своему столу по
обыкновению несколько офицеров. Командир фрегата постоянно обедал
вместе с ним...
С удовольствием сели мы за стол.
— Просматривал я газеты, полученные с последней почтой, —
сказал Павел Степанович, садясь за стол, — думал найти в
фельетоне что-нибудь о новой книжке «Морского сборника». Нет ни слова,
а как много пишут они пустяков! Споры ни на что не похожи-с; я
был заинтересован последним спором, захотел узнать, из чего они
бьются, как скучно ни было, прочел довольно много. Дело вот в
чем-с. Один писатель ошибся, слово какое-то неверно написал-с;
другой заметил ему это довольно колко, а тот вместо того, чтобы
поблагодарить его за это, давай браниться! И пошла история недели на
две; что ни почта, то все новая брань. Нет право-с, эти литераторы
непонятный народ-с; не худо бы назначить их хоть в крейсерство у
кавказских берегов, месяцев на шесть, а там пусть пишут, что
следует.
Все засмеялись и Павел Степанович также.
— Да не досадно ли, право-с, — продолжал адмирал, — ведь
вот хоть бы «Морской сборник», — радостное явление в литературе!
Нужно же поддержать его, указывая на недостатки, исправляя слог
не в специальных, а в маленьких
бы лучше писать от этого-с.
— Как критиковать начнут, так и охота пропадет писать, —
сказал один из мичманов хриплым голосом.
— Не то, не то вы говорите-с; критиковать — значит указывать
на достоинства и недостатки литературного труда. Если бы я писал
сам, то был бы очень рад, если бы меня исправлял кто-нибудь, а не
пишу я потому, что достиг таких лет, когда гораздо приятнее читать
то, что молодые пишут, чем самому соперничать с ними.
— У нас и без того хорошо пишут, — заметил тот же хриплый
господин.
— Едва ли так-с. Мне, по крайней мере, кажется, что у нас
чего-то недостает: сравните с другими журналами, увидите разницу,
иначе и быть не может. Всякое дело идет лучше у того, кто посвятил
на него всю свою жизнь. Что же хорошего в нашем журнале, когда
он весь покрыт одной краской, когда не видишь в нем сотой доли
того разнообразия, которое мы замечаем на службе?
Я решился возразить Павлу Степановичу и заметил ему, что, по
моему мнению, в специальном журнале все должно быть подведено
под одну форму.
— Не в том дело-с, г. Корчагин \ не о форме говорю я, а о
содержании.
— Да и на службе все однообразно, здесь каждый день одно и
то же делается.
— Неужели вы не видите-с между офицерами и матросами
тысячу различных оттенков в характерах и темпераментах? Иногда
особенности эти свойственны не одному лицу, а целой области, в
которой он родился. Я уверен, что между двумя губерниями существует
всегда разница в этом отношении, а между двумя областями и
подавно. Очень любопытно наблюдать за этими различиями, а в нашей
службе это легко: стоит только спрашивать всякого замечательного
человека, какой он губернии; через несколько лет подобного
упражнения откроется столько нового и занимательного в нашей службе,
что она покажется в другом виде.
Мысль эта необыкновенно поразила меня. В первый раз я
услышал ее от Павла Степановича, и с тех пор она не выходила из моей
головы. Наблюдения над людьми, в особенности, когда они спорят,
исследование нрава человека, с которым мы сами приведены в
столкновение, очень любопытны. Преодолевая порывы собственного
негодования и отстраняя влияние пристрастия, можно упражнять
наблюдательные способности свои; тогда, не допуская помрачения ума,
случающегося в минуту вспыльчивости, можно с . удивительною
ясностью определять отличительные черты характера и темперамента