Адмирал Нахимов
Шрифт:
фрегате было несколько гардемарин, в том числе и Нахимов.
Рассказывая об этом интересном плавании во время нашей кампании,
Павел Степанович говорил, что это было трудное плаванье, что»
гардемарины обучались на бизань-мачте, а во чремя парусных
маневров ставили и убирали крюйсель4.
Тут-то однажды по жалобе на гардемарин старшего офицера
Лазарев велел на вантах обрезать выблинки и затем послал
гардемарин на марс продолжать ученье.
съезжали только наливаться водою *, делать промеры или обучаться на
гребных судах.
«Биография М. П. Лазарева была бы весьма поучительна для на-
ших моряков, если бы нашлись люди, которые ее разработали бы»,
говорил Павел Степанович.
К сожалению, за подобный труд, кажется, еще никто не брался.
Эти месяцы плаванья под флагом Нахимова явились временем,
когда я мог его видеть близко.
К тому же плаванью относится рассказ В. И. Зарудного под
заглавием «Фрегат «Бальчик».
К сожалению, этой статьи талантливого рассказчика нет у меня
под рукою.
Со времени этого плаванья прошло еще несколько лет. К
России приближалась грозная Крымская кампания — кампания,
убийственная для Черноморского флота. Во время нее мы, моряки, еще
более сблизились с Нахимовым, на которого мы смотрели с особым
уважением и любовью.
Припоминаю, что после Синопской победы, когда Черноморский
флот стоял на рейде Севастополя под флагом адмирала Корнилова,
я увидел однажды Нахимова, прогуливающегося на Графской
пристани с зрительной трубкой под мышкою. Я поздоровался с Павлом
Степановичем, и он сам завел разговор о том, что на каком судне,
по замечанию его, делается.
«Вот-с, г. Ухтомский, — с горечью в голосе сказал мне
Нахимов: — Я теперь, как курица, которая вывела утят, бегает по
берегу и смотрит с берега, как они плавают...»
Известно, что после Синопской победы император Николай I
щедро наградил моряков: адмирал Нахимов получил орден св.
Георгия 2-й степени; командиры судов были тоже награждены, а
все офицеры получили следующие чины. Недаром же государь
сказал: «Меня удивили черноморские моряки, удивлю и я их».
По поводу наград чинами Нахимов выражался, что этого не
следовало делать; что такое производство только вызовет путаницу
по службе, ибо морской офицер обязательно должен пройти все чины
согласно положению, «без выскочек», а иначе он будет лишним
балластом во флоте.
В Синопском сражении, к сожалению моему, я не участвовал,
будучи командирован в то время к берегам Кавказа, почему и
никаких
...Между прочим про Синопское сражение передавали, что
велено было кормовые флаги прибить гвоздиками, чтобы перебитый
фалик2 не означал еще, что флаг спущен. Главная потеря во время
сражения на судах была тогда, когда по диспозиции «Завози
шпринги» не велено было стрелять и лишь потом, когда шпринги
были уже вытянуты, начался наш убийственный огонь. Во время
самого боя, когда пороховой дым застилал небо, мешая и смотреть,
и говорить, Нахимов послал сигнальщика принести стакан воды из
адмиральской каюты. Возвращая стакан матросу, Павел Степанович
заметил ему: «Смотри, не разбей! Это мне подарок Михаила
Петровича Лазарева». Потом немало смеялись над матросом, когда он,
желая уберечь стакан, так крепко сжал его в руках, что тот
раздавился.
Нахимов рассказывал, что когда уходили из Синопа, то было
свежо, а многие корабли имели большие повреждения. Между
прочим Кутров, командир корабля «Трех святителей», делает сигнал:
«Не могу итти!» Получается адмиральский ответ: «Возвратиться
в Синоп!» Ну, и корабль справился, благополучно вернувшись в
Севастополь...
...Во время обороны Севастополя адмирал Нахимов, будучи
назначен помощником начальника севастопольского гарнизона генерала
Остен-Сакена, а вскоре и командиром Севастопольского порта,
бывал повсюду.
Как адъютант штаба, припоминаю, что переписки он терпеть не
мог, а запросов министерства просто боялся.
В это время Павла Степановича можно было назвать душою
обороны: он постоянно объезжал бастионы, справлялся, кому что
надо — кому снаряды, кому материалы на блиндажи, кому
артиллерийскую прислугу и пр. Нужно было постоянно торопиться, чтобы
за ночь исправить то, что разрушал днем неприятель. Он настоял
на том, чтобы матросам, находящимся на береговых батареях,
привозилась морская провизия, а впоследствии ее выдавали и
солдатам, поставленным к нашим орудиям взамен все убывавших
матросов. Квартира адмирала преобразилась в лазарет для раненых
морских офицеров; личные же деньги его шли на помощь
отъезжающим семействам моряков. И бывало для каждого бастиона
большим удовольствием видеть у себя адмирала. Служащие на
батареях при его посещениях показывали ему «фарватер», т. е. те
тропинки, по которым меньше падали неприятельские бомбы...