Адмирал С. О. Макаров. 1848-1948
Шрифт:
• В начале мая 1895 года на эскадре состоялось совещание флагманов и командиров кораблей, посвященное вопросу о том, какой по составу флот нужен России для того, чтобы он был сильнее японского. Это совещание имело для Макарова большое значение в отношении дальнейшей его научной работы в области морской тактики. Капитаны I ранга Роже-ствекскнн и Чухнан, адмирал Алексеев и др. единодушно очи-тали, что флоту нужны броненосцы с сильной броней и артиллерией, а отсюда вытекало и большое водоизмещение этих кораблей. Макаров, напротив, выступил за создание малых быстроходных, почти безбронных, но вооруженных силыюй артиллерией кораблей. Эту свою ошибочную точку зрения контр-адмирал
. Но и в этом принципиальном заблуждении видны черты характера Макарова, как выдающегося адмирала. По складу своего пытливого ума и энергии Макаров был сторонником активных действии. Как продолжатель дела своих героических предков — Ушакова и Нахимова — и как ученик Бутакова, Макаров считал, что для того, чтобы нападать, он сам должен иметь возможность выбирать время, место и характер атаки, то есть должен быть хозяином «поля боя». Отсюда его пристрастное отношение к «праву маневра», то есть к скорости. В этом, несомненно, сказался его боевой опыт в операциях с минными катерами и пароходом «Константин».
На Макарова произвело сильное впечатление большое количество попаданий в китайский броненосец в японскую войну. Адмирал лично видел этот корабль и в своих работах приводил его в доказательство «неработоспособности» броненосцев.
Наконец, Макаров помнил судьбу Армады, разгром тяже-
лих кораблей Клеопатры легкими кораблями Рима. Однако механическое перенесение всего богатого опыта рабовладельческого и мануфактурного периода развития флота на новую почву машинного периода было, конечно» неверным. Упорство же, с которым Макаров защищал свои идеи, является лишь одной из черт его характера.
В 1896 году военно-политическая обстановка ил Дальнем Востоке разрядилась. I января 1890 года соединенные эскадры были расформированы и создана была одна эскадра Тихого океана. Контр-адмирал Макаров по сдаче дел 26 марта 1896 года возвратился в Кронштадт, будучи назначен исполняющим должность старшего флагмана 1-й флотской дивизии.
Покидая Дальним Восток, Макаров составил обстоятельный отчет о своем пребывании на Тихом океане, п котором проявил свое умение делать правильные оперативные и стратегические выводы из обстановки. 13 отчете был поставлен ряд проблем, разрешение которых, по мнению Макарова, должно было поднять боевую мощь русского флота. Военно-иолптпческий прогноз Макарова, как и многое другое, оказался совершенно правильным.14
В начале отчета Макаров излагал «желательное улучшение» нашего флота. Основными моментами он считал: I) уменьшение разнообразия типов судов и увеличение на них запасо-в угля (увеличение автономности); 2) организацию получения сведений о противнике; 3) создание морской тактики; 4) изъятие чугунных ядер и замена их фугасными; 5) улучшение средств связи между кораблями.
В главе, содержащей рассуждения о возможных военных действиях нашего флота на Дальнем Востоке, Макаров еще в 1896 году утверждал:
!. Япония считает Россию
2. Япония имеет большое число военно-морских баз. Мы имеем на Дальнем Востоке только Владивосток, и то замерзающий и пс обеспечивающий действий флота для обороны Корен. Расположение японских баз обеспечивает организацию блокады наших берегов и базы.
3. Флот не обеспечен собственным (русским) углем, хотя залежи такового в районе Владивостока имеются.
4. Захват нашей военно-морской базы, в данном случае Владивостока, Макаров считал возможным только соамест-
иыми действиями японского флота и армии, высаженной с суши. Так н случилось, но с Порт-Артуром.
5. Самый животрепещущий вопрос, из-за которого может возникнуть война, есть Корея.
6. Особое внимание необходимо уделить разведке.
Говоря о возможных «союзниках» России, Макаров писал и отчете: «Нам приходится делать свои расчеты для одиночного столкновения с Японией. Союзники, готовые участвовать в действиях демонстративных, могут отступить в самую последнюю минуту, воспользуясь каким-нибудь протестом. ..» ! И далее: «Действия русского флота должны заключаться в том, чтобы воспрепятствовать японцам высаживать десант и вообще действовать в Корее».15 16
Говоря о вероятных действиях японцев, Макаров пророчески писал, что противник попытается сперва использовать близость своих баз, чтобы «утопить и ослабить наш флот ночными минными атаками постольку, поскольку это возможно», позднее же перейдет к захвату Кореи. Как мы знаем, в этом плане и началась русско-японская война.
Приведенные выше выдержки из отчета, как и весь отчет, говорят о том, что контр-адмирал Макаров был нс только тактиком и новатором военно-морского дела, но н прекрасным оператором и стратегом широких масштабов. Но, к сожалению, многие здравые мысли Макарова не доходили до сознания «верхов» царской России.
В официальной истории русско-японской войны, изданной Морским Генеральным штабом, далекой от глубокой критики порядков царской России, все же сказано: «.. .соображения адмирала Макарова не были своевременно приняты во внимание ни Морским Министерством, ни Министерством- Иностранных дел..«Через десять лет, когда разразилась война с Японией и когда она нанесла нам тяжелый удар, благодаря нашей неготовности, оба Министерства стали напрягать все средства и силы, чтобы наверстать потерянное время»,17
С. О. МАКАРОВ — ВИЦЕ-АДМИРАЛ (1898-1501)
Совершенно исключительное место в жизни контр-адмирала Макарова занимает период осуществления его идеи по постройке мощного ледокола «Ермак». До Макарова в России не было таких ледоколов. Макаров разработал проект ледокола и добился его постройки, создав тем самым наиболее мощный в мире ледокол, обеспечив и в этой области приоритет русской, научной мысли.
Идея покорения полярных льдов мощным ледоколом для того, чтобы достичь Северного полюса, освободить берега и устья рек Сибири от вечных льдов и дать доступ к ним дешевым и коротким путем, зародилась у Макарова еще в 1892 году, в период организации Нансеном своей экспедиции на Северный полюс. Макаров не был согласен с планом Нансена и решил подойти к этой задаче своим, самобытным путем. Однако заняться вплотную этим вопросом он смог лишь в 1897 году.