Афганский рубеж 3

Дорин Михаил

Может быть, именно этот факт заставлял нервничать комэска. Но когда я убрал, Баев продолжал напоминать мне пленного перед расстрелом.

Я посмотрел на Кешу, и тут же понял причину столь большого потоотделения Кузьмы Ивановича. Иннокентий держал автомат в руках, направив его в сторону Баева.

— Кеша, убери, — положил я руку на автомат Петрова.

— Блин. Я не специально, товарищ подполковник.

Баев утёр лоб и убрал в сторону кожаную сумку, куда складывал вещи. Правда нос задрал на небывалое значение

угла тангажа.

— Вы доложить хотели, Клюковкин? Или объяснить, почему не выполнили мой приказ и не убыли в госпиталь? — попробовал наехать Баев.

— Докладываю. Задача по прикрытию высадки десанта выполнена. При выполнении боевой задачи был сбит. Произвёл аварийную посадку в кишлаке Пасмазар. Вертолёт разрушен и сгорел. При эвакуации…

— Довольно! Хватит тут сцену с хвалебным докладом устраивать. Что вы этим хотите доказать? И кому? — прикрикнул Баев, снимая куртку от комбинезона.

Вся одежда подполковника была в тёмных пятнах. Так сильно он пропотел!

— Если ответите на вопрос, то мы закончим и уйдём.

— Я ничего не буду отвечать. Ни тебе, Клюковкин, ни тебе Сидоров!

— Я Петров, — поправил комэска Кеша.

— Мне плевать! И на тебя, Саша Клюковкин тоже. На эту страну, на вашу эскадрилью. Я уехать отсюда хочу. Чтоб вас не видеть, — сквозь зубы проговорил Баев, достав из кармана сигареты и спички.

Кеша повернулся ко мне и спросил шёпотом.

— Саныч, а сейчас подходящий момент?

— Пока нет. Я с ним не поговорил.

Баев сел в кресло и закурил. Сидел он вразвалочку. Нога на ногу, руки в стороны и взгляд недовольный. Будто это я виноват в том, что он боится.

— Хорошо, Клюковкин. Да, я не видел что вы живы, и доложил об этом. Но теперь ведь всё хорошо! Получите по ордену. Ты, Сан Саныч — Красного Знамени. Это минимум. А твой Иванов — Красной Звезды…

— Я Петров, товарищ подполковник! — возмутился Кеша.

— Да насрать, — махнул Баев. — Хорошо, а давай к званию Героя? У меня есть, кому это дело протащить…

Надо этот аттракцион невиданных обещаний заканчивать.

— Я пришёл вам сказать, что вы трус, Кузьма Иванович. И за свою трусость, будете отвечать не перед нашей эскадрильей, а перед советским законом.

Тут Баев совсем обозлился. Кузьма Иванович затушил сигарету прямо об кресло, в котором сидел и вскочил на ноги.

— Пошёл вон, старлей! И олуха этого забери, — указал Баев на Кешу.

— Я Петров, — вновь Иннокентий поправил Кузьму Ивановича.

— Да мне всё равно! Вышли отсюда! — разрывался Баев.

Но я начал замечать, что ему всё труднее и труднее сдерживать эмоции. Вот-вот и затухнет совсем, опустившись на пол без сил.

— Из-за вас погибли три человека. Из-за вас был сбит вертолёт ведомого, который вы должны были прикрыть. Ну и вы же бросили экипаж ведомого в кишлаке, полном духов. Всё из-за вашей трусости.

—

Да! — крикнул Баев и подошёл ко мне вплотную. — Я был вынужден это сделать. Там ПЗРК, в кишлаке пулемёты. И куда садиться?

Кузьма Иванович опустился в кресло и закрыл лицо ладонями. Такому человеку командовать эскадрильей нельзя.

— Саныч, а сейчас? Промеж глаз как садану… — шептал Кузя.

— Не сейчас, — прошипел я.

Баев поднял голову, но в его глазах раскаяния не было.

— И что ты мне предлагаешь делать? Я трус и трусость проявил. Если не убьют раньше, пойду под суд. Идите в госпиталь. Свободны!

Кеша всё не успокаивался. Ему вот только и надо ударить.

— Саня, давай сейчас?

— Рано, — шепнул я. — Хотите, я вам скажу, что делать дальше, товарищ подполковник?

Теперь по всем линиям у Баева будут проблемы. Партийной, административной и так далее.

— И что же?

— У вас два пути, товарищ подполковник. В первом — вам понадобится листок. Напишите как есть и спокойно уедете в Союз…

— А второй? — перебил меня Баев?

Не хотелось бы ему показывать второй вариант. Но намекнуть придётся.

Я вытащил пулю из кармана.

— Вот, — кинул я патрон Баеву, который он поймал.

— И что мне с этим делать?

— Это ваш второй вариант. Одного патрона для вас лично будет достаточно.

При этих словах я показал Кеше, чтоб шёл за мной.

Выйдя на улицу, я не думал о том, что Кузьма Иванович выберет второй вариант. Помня о том, что у него большие связи, его будут обелять до последнего.

Так что самым простым решением будет отправить его в Союз. И в нашей эскадрилье все вздохнут с облегчением. Останется только ждать, кого нам пришлют нового.

Глава 16

Следующие несколько дней я встречал каждое утро в мягкой постели Баграмского медсанбата. Приятный запах выстиранной простыни исчез после первой душной ночи. Скрипучие кровати действовали на нервы не хуже сирены об отказе.

Переполненная палата, как и в прошлый мой заход на лечение, была настоящим олицетворением всех ужасов войны. День и ночь превращались в бесконечную череду поступления раненных в медсанбат.

Ожоги доставляли мне боль, которая мешала крепко спать. Но это нисколько не мешало аккуратно перекатываться с одного бока на другой в надежде лечь более удобно и не испытывать дискомфорт.

Конечно же мои болячки не идут ни в какое сравнение с теми, которые есть у ребят из десантуры и пехоты. Каждый третий, изнывая от неотступной физической боли, издаёт стоны и сыплет проклятиями. Многие погружены в вереницу тяжких дум о своём будущем. Есть и те, кто просто молчит, смотря сутки напролёт в потолок, изредка только дотягиваясь из последних сил до стакана с водой.