Афганский рубеж 4

Дорин Михаил

— Да, но я должен тебя предупредить. В этом 681-м специального назначения парни своеобразные. Их сюда с Хмельницкой области прислали, но отобрали не самых прилежных.

Вот только этого не хватало. Ладно у меня в эскадрилье, но чтобы и у разведчиков в Шахджое был штрафбат — перебор.

— Приму к сведению. Как по мне, мы с твоими коллегами друг без друга не можем. Так что конфликтов, думаю, не будет.

Закончив разговор, мы вышли с Сопиным на улицу. Солнце уже село, и на улице похолодало. Впору и шапку надеть.

Только мы попрощались с

Сопиным, как рядом появился тыловик Сычкин.

— Сан Саныч, готов вам доложить результаты выполнения поставленных задач на день.

Ух, исполнительный же этот мой зам по тылу! Закинув сумку на плечо, я попросил Яшу идти за мной и по пути до моего жилища рассказывать.

Начал Сычкин с того, по какой норме кормили. Затем перешёл на подсчёт ГСМ, снарядов и патронов. Не забыл и про спирт.

У меня голова, если честно, начала пухнуть ещё на докладе о количестве съеденной гречки.

— Выделено для обработки спиртосодержащих жидкостей…

Нет, Сычкин явно слишком странный тыловик. Или он пытается мне понравиться, или его так вдохновило моё обещание представить его к ордену.

— Яков Ильич, дорогой ты мой человек! А вот как-то покороче можно? — спросил я, когда мы подошли к моему жилью.

— Конечно. Я почти закончил. Осталось ещё… двенадцать пунктов.

— Ильич, ответь на вопрос, по твоему направлению без замечаний и происшествий? — уточнил я.

— Так точно. Как говорится, кони накормлены и хлопцы сыты, — радостно сказал Яша.

— Вот и славно. Только сначала люди, а потом всё остальное. Отдыхай.

Мы попрощались с Сычкиным, и я начал подниматься по ступенькам в свою «полубочку». Она была выделена для проживания двоих — командира эскадрильи и его зама, то есть меня. Но пока что я тут один.

Открыв дверь и переступив порог, я нащупал выключатель справа.

Проветрил помещение, впустив прохладный, но свежий воздух с улицы. Слабая лампочка на потолке едва освещала стены.

В углу стоял выключенный холодильник с приоткрытой дверцей. Занавески из брезента на окнах, наверняка были призваны защитить от жары и пыли. У стены стояли две металлические кровати, у окна стол со стульями. Был шкаф и электроплитка в углу. Едва я прилёг на кровать, как тут же уснул.

С момента моего прибытия прошло две недели. Работа в Шахджое закипела. Каждый день по несколько вылетов то на доставку груза постам и заставам, то на выполнение задач в интересах 681-го отряда специального назначения.

Периодически получалось «подлётывать» и с подчинёнными. Так я смог на деле посмотреть возможности каждого командира экипажа. С первых дней выделил для себя очень подготовленное звено капитана Бойцова.

Ну как подготовленное… В плане лётной подготовки претензий к ним почти нет. Но в бытовом плане, его подчинённые позади всех. У Бойцова в звене были сплошь одни раздолбаи. Орлов, который отметился «прилежным» выполнением полёта ещё в первый день. Его друган Максудов, которого я дважды ловил на взятии спирта у техсостава. Ещё появился у них третий «поросёнок» — Тагиров. Тот только

и успевал бегать мимо моего жилища в модуль к прекрасной половине человечества. Хоть бы прятался как-нибудь, а то по нему уже часы можно сверять.

А вот с товарищем Василием Гуртом по прозвищу Малыш, дело обстояло весьма сложно. Парень оказался недостаточно подготовленным. И если по штурманской подготовке в течение двух недель я заметил хороший прогресс, то с пилотированием у этого лётчика-штурмана дела обстояли иначе.

В один из дней мы возвращались с ним на Ми-8 после очередной высадки группы спецназа. Летели недалеко от горного хребта Сургар. Я в левой «чашке», а Малыш в правой. Погода «шепчет», а солнце светит через левый блистер, припекая щёку.

— Вася, заходи на посадку. Бери управление, — сказал я по внутренней связи.

— Понял. Управление взял, — ответил Малыш и я почувствовал, что он начал сильнее меня давить на педали.

Бортовой техник, сидящий между нами, задёргался. Видимо, предвкушает не самую мягкую посадку на площадку.

Вася, хоть и обтекал потом, но на площадку заходил ровно. Чуть рано загасил скорость, но не критично.

— Коверкот, 102-й, площадку наблюдаю. Готовы к посадке, — доложил я руководителю полётами.

— Посадку разрешил.

— Дайте ветер. Мы повисим немного, — запросил я и тут Вася немного занервничал.

Висение ему давалось с трудом.

— 110°. По силе до 5 метров в секунду.

— Понял вас, — ответил я в эфир.

Вася продолжал снижаться. Площадка уже в нескольких метрах, но он на неё явно не попадает.

— Зависай. Будем перемещаться назад, — спокойно проговорил я, слегка касаясь ручки управления.

Вертолёт трясся, продолжая медленно подходить к площадке. Ещё немного и… площадку мы проскочили.

— Ничего. Давай назад.

Вася начал перемещаться, но тут уже я не мог не вмешаться, слегка придержав вертолёт от разворота вправо. Слишком сильно отклонил педаль Гурт.

Как только мы оказались над площадкой, Малыш начал выполнять висение. Пыль летела во все стороны, а техники разошлись подальше от вертолёта.

— Теперь пробуем приземлиться. Взгляд на 20–30 метров вперёд. Движение рычагом плавное. Вертикальная должна быть постоянной. Начинай.

Но Малыш слишком резко начал снижаться. К тому же, ещё и ручкой управления начал слишком сильно работать. Я только и успел в последний момент остановить движение рычага шаг-газ, чтобы мы не плюхнулись.

— Расслабься. Слишком зажимаешься. Давай вместе. И рааз! — сказал я, и мы начали медленно снижаться.

Вертолёт вибрировал, покачиваясь влево и вправо. Кажется, что ничего сложного — держи управление и вертолёт будет «висеть», но этот навык должен прийти. Ощущение, когда ты с вертолётом не борешься, а полностью «на ты».

Чувствую, что Малыш продолжает давить на правую педаль слишком сильно. Только с третьей попытки я добился от него плавности хода.

— Теперь пробуем выдерживать вертикальную скорость. Вместе снижаемся.