Агриппина. Младшая сестра Смерти
Шрифт:
Мачеха выдерживает мой взгляд. На лице у неё чётко прописана непоколебимость: она всё решила и не намерена отступать.
Тогда я выдаю фразу, которая, знаю, точно заденет Крис за живое:
– Ты говоришь прямо как он.
Мачеха вздрагивает, и я продолжаю:
– Так всё и начиналось, не помнишь? «Посиди дома», «всё ради безопасности»…
– Это другое, – медленно произносит Крис.
– Нет. То же самое, – возражаю я.
Ноздри стремительно захватывает неприятная щекотка. Ну вот, приехали. Замолкаю, пока в голос
– Это другое, – упрямо повторяет Крис. – Родион пёкся о своей шкуре… хотя нет. На самом деле нет. Он считал, что печётся о своей шкуре, а на самом деле просто добухался до белочки. Нет никакого проклятья, и я тому лучшее доказательство. Пусть приезжает, чтобы поцеловать порог! Я скорее перегрызу ему глотку, чем позволю к тебе приблизиться и снова причинить боль. Да, да, не смотри так. Однажды я совершила ошибку, но больше такое не повторится. – Она шумно вздыхает. – Мы что-нибудь придумаем. Справимся. Как всегда.
Я часто-часто моргаю, прогоняя слёзы. Речь Крис трогает меня, но я не могу позволить мачехе распоряжаться моей свободой. Что хуже: встретиться с отцом или оказаться под домашним арестом? В другое время я бы сказала, что первое. Но теперь, когда в жизни появились свитки, всё изменилось. Вокруг происходит всякая небывальщина и кто-то незримый зовёт меня, тянет за руку и сулит нечто необыкновенное. Я не могу отказаться. Не могу закрыться. Я слишком долго просидела взаперти в своё время. Хватит!
Слёзы испаряются, когда на них сыплются искры решимости.
– Долго ему ехать? – я поворачиваюсь к Крис.
– Не знаю, – она качает головой. – Если Родион ещё в Диксоне, то долго. Я погуглила, там раз в неделю вылеты, по средам, а сегодня пятница. Но если он уже в Норильске, то может оказаться тут хоть завтра.
– Хорошо. – Чувствую, как приподнимаются уголки губ. – Быстрее приедет, быстрее узнаем, что ему нужно. Я его не боюсь. И прятаться не собираюсь.
– Грипп.
Я протягиваю руку и делаю то, чего не делаю почти никогда – касаюсь Крис. Сжимаю её плечо.
– Никаких замков.
– Боюсь, нас тогда могут ограбить, – кисло усмехается мачеха.
– Ты поняла, о чём я.
– Поняла. Знаю, что, скорее всего, пожалею об этом, но я не в праве удерживать тебя силком. С сегодняшнего дня наш девиз: «Никаких замков, кроме щеколды в туалете».
Я фыркаю, а Крис добавляет:
– Ты всё-таки постарайся не пересекаться с ним. Сделай всё возможное. Хорошо?
Киваю, хотя понимаю, что это практически нереально. Бабушкин адрес прекрасно известен отцу. Даже если Крис не пустит его на порог, он сможет подкараулить меня у ворот.
Одна половина души хочет узнать, что отцу понадобилось в Питере. Вторая строго грозит пальцем: «Держись от него подальше».
– И ещё кое-что… – Крис мнётся, и это настораживает. – Слушай, а какие отношения были у Родиона с тёщей?
– С бабушкой?
– Уверена?
– А почему ты спрашиваешь?
Мачеха тянется к бардачку и вытаскивает белую бумажку, сильно обугленную по краям. Переворачивает, и я вижу отца. Его тонкое лицо, так похожее на моё, странно смотрится в горелой окаёмке. Но ещё страннее выглядит знак, нарисованный чем-то красным на белой рубашке – там, где сердце. Маленький символ выглядит как ромб на ножках. Я беру фотографию – вернее, то, что от неё осталось – и трогаю коричневые опалённые края.
– Нашла в печке, когда убиралась, – говорит Крис. – Не знаешь, что это значит?
– Наверное, бабушка злилась на отца, вот и решила…
– Тогда почему она сожгла ту часть фотки, на которой был кто-то другой?
Я приглядываюсь к снимку и замечаю руку, лежащую на отцовском плече.
Мама?
Чувствую, как кровь отливает от лица.
Тут перед лобовым стеклом возникает дымок, а следом материализуется сатир. Он пучит глаза и трёт ребром ладони по горлу: мол, закругляйся.
Я сую фотографию в карман толстовки. Скорее интуитивно, чем намеренно. Крис замечает, но ничего не говорит.
– Мне надо идти, – твёрдо произношу я, выскакивая из машины. – Увидимся дома.
– Грипп!
– Что?
Наверное, в моём голосе слышится вызов и раздражение, потому что мачеха примирительно поднимает руки:
– Я просто хотела сказать: звони, если понадоблюсь. И ещё, – она хмурится, разглядывая мои ноги, – у тебя джинсы в земле.
– Споткнулась.
Рогатый нетерпеливо пыхтит над ухом и переминается с копыта на копыто.
– Всё, пока. – Я натягиваю улыбку, бахаю дверью (Крис морщится) и устремляюсь назад к Литейному.
По крайней мере, так я думаю. Мачеха припарковалась в каком-то закоулке, а я пока слабо ориентируюсь в городе.
Сатир шагает рядом, весело насвистывая. Секунду назад подгонял, а теперь делает вид, что у нас неспешный променад по центру. Что за несносное животное!
– Ты нашёл королей? – Мне не терпится приступить к выполнению задания, пусть и немножко страшно соваться к Миранде, Климу и остальным «боссам».
– Думаешь, это так быстро? Отлетел на часок – и готово? – Кривляется рогатый. – Но вообще да. Нашёл. Я знаю, где Миранда будет сегодня вечером. – Он косится на меня и загадочно улыбается.
– И где же? – Предчувствую, что ответ мне не понравится.
Сатир выдерживает паузу и задушевным голосом объявляет:
– В страшном заброшенном доме, что стоит в густой чаще леса.
Глава 6
Сорвать ритуал червового короля
Стыдно признаться, но я ни разу в жизни не покупала билеты на электрички и, кажется, никогда в них не ездила. Может, в раннем детстве, когда думала, что игрушки оживают по ночам, а мой папочка – самый лучший? Не помню.