Аид, любимец Судьбы
Шрифт:
Молнии хотелось – вперед, где рати Крона.
Зевс, встрепанный и выглядящий до смешного юным, с отрешенным выражением смотрел на свою ладонь – на скованную из ледяного пламени стрелу на ней.
Молчал – нет, не молчал, прислушивался.
Будто мог услышать отсюда, из долины в центре Фессалии, как стонет на Олимпе рожающая своего первенца Гера.
За грубым хохотом титанов и великанов. За хищными выдохами драконов – небосвод на юге налился алым, как болванка в кузнице. Подогрели – хоть сейчас можно мясо на углях печь.
За звуками войска, которое мы успели сколотить за годы обманчивого перемирия: резкими командами, бряцанием щитов, ржанием кентавров, нестройными песенками сатиров и отрывистой бранью людей Медного века.
Нет, не слышно родовых криков Геры – зато скоро будут другие стоны, побольше и погромче.
Дул в сторонке на обожженные пальцы Посейдон, люто поглядывая на ладонь Зевса.
– Оружие, тоже мне…
Черногривому тоже достался подарочек от Циклопов – трезубое копье, его настойчиво протягивал Бронт.
– Для силы, значит, чтобы, – повторял он, поглядывая почему-то на Зевса и с опаской.
–А острий-то столько зачем?
– Так для силы-то… тебе для силы-то одного мало будет!
Посейдон бросил дуть на пальцы и покрутил в них новообретенное оружие. Пробормотал удовлетворенно: «Легло-то как! Аж руке горячо…»
Стероп наворачивал круги вокруг меня – нет, вокруг Эвклея. Вредный распорядитель и Циклоп прониклись обоюдной симпатией, потому что: «Баранья ляжка под дикий чеснок – это да!».
Стикс в черных доспехах замерла, глядя туда, где алело небо, – в глазах титаниды отражался мрачный холод вод ее реки. Двое ее сыновей, Сила и Зависть, каменели за материнской спиной, готовы ловить каждый жест, каждый вздох. Ни жеста, ни вздоха не было – и застывшие бледные губы не предвещали победы, которую обещал Эреб…
Афина была с войсками: воодушевляла красотой, восхищала мудростью, стращала умом. Зевс ее туда и отослал с самого начала, заметив:
– Боевой дух будет выше Урана. Такой уж дар у дочки: что солдаты, что лавагеты… как посмотрят – проникнутся: «А я что же, не мужик?!»
И осекся – снова прислушался.
Мойры сказали – сын будет… вот Зевс и не мог оторваться мыслями от Олимпа.
– Не по вкусу-то? – крякнул Арг. Молний у него был полон колчан – чуть надел на толстенную ручищу.
Зевс вздрогнул, взглянул туда, где зловеще алел горизонт…
Преображение свершилось немыслимо быстро – куда и делся отрешенный взгляд, растерянный муж, ждущий первенца.
Пять загорелых молний-пальцев сжались вокруг одной – белой.
– По вкусу, – вздернулся упрямый нос к небесам («Приду – узнаете!»). – Еще как по вкусу… Братья!
Высверк в серых глазах. Ярче колесницы Гелиоса. Нет слов – такой взгляд читать не надо, такой взгляд
И тебя наполняет до краев. Счастливая одержимость мальчишки, которому дали настоящее оружие, и ощущение от последней рухнувшей преграды, и радость от того, что это сегодня – сегодня решится! Сейчас или никогда, братья… сестры…
Сейчас или никогда!
Он не спрашивал: в этот момент мы молчаливо доверили ему решать за нас всех, только Стикс опустила подбородок одобрительно, а троим богам, клявшимся над обрывом, в этот момент не нужны были и жесты.
– Да. Сейчас или никогда.
И к Прометею, который встревоженно вглядывался попеременно в лицо каждого Кронида.
– Передай Афине – пусть отводит войска за Пеней. Всех, кто смертен. Кто бессмертен – пусть выбирает сам. Мы встретим армию Крона грудью.
– Мы втроем! – взлетает к небесам трезубец Посейдона, и лучи потревоженного Гелиоса послушно нанизываются на острия.
– Втроем! – хором орут радостные Циклопы, изображая скалы, усиливающие звук.
– Клятва!
– Клятва! – отголоском летит с неба, в вышине которого болтается невидимый днем Жертвенник.
– Сейчас или никогда!
– Сейчас! – металл и лед переплетаются в требовательном голосе Стикс.
– Сейчас! – ревут Сила и Зависть – они всегда повторяют за матерью…
– Сейчас… – кивает заляпанный жиром Эвклей, вприпрыжку уносясь обратно в обоз.
– Или никогда? – ехидно усмехается за спиной Ананка, но ее почти не слышно – все происходит слишком быстро… молниеносно.
– Мы втроем!
– Втроем…
Стероп хватается за голову, орет в спину что-то вроде: «Куды?! Забыл!» – поздно, не слышно, неважно…
Время пускается вприскочку, оно тоже хочет быть похожим на молнию. Нынче новая мода – молнии.
Белый высверк. Трое напротив войска. Трое, клявшихся на алтаре. Прочие бессмертные – горстка – позади.
– Мы втроем! – раскат радостного грома в голосе Зевса.
– Втроем!! – колет трезубцем крик Жеребца.
– Втроем? – шепот, слетающий с пересохших губ, заглушает отчаянный вопль Ананки за спиной: «Чем ты будешь бить, маленький Кронид?!»
Меч скользит из ножен – верный спутник из бронзы, ковка тельхинов – не Циклопов…
Вы воюете как мальчишки, – кричит, надрываясь Судьба, и ее обвиняющий перст тычется между лопаток – сквозь броню чувствуется.
Войско Крона. Трое напротив него.
Распахивает крылья орел в поднебесье.
– Хороший знак, – улыбается Зевс, швыряя прежде молнии улыбку в грозную мешанину тел, движущуюся на нас.
В армии Крона нет даже приблизительного порядка – все смешались со всеми, рты – пасти, пальцы – когти, доспехи – крылья, шкуры, дубленая ветрами кожа…