Академия Высших: студенты
Шрифт:
– А потом ты просто позвал нас туда, чтобы исправить одну неправильность, да?
Мурасаки удержался от желания кивнуть. Он же не помнил, не должен этого помнить!
– Ну, мне всегда было любопытно, что это такое, почему оно сломано и почему его никто не чинит. И мне хотелось узнать. Мы еще с Сигмой эту странность обсуждали.
– Так вот, – сказал Чоки. – Мы починили эти твои солнечные часы. Я, Раст и ты. А потом началась эпидемия.
– По-вашему, это связано? – спросил Мурасаки.
– А по-твоему – нет? – подал голос Раст. – Мы попадаем в твой карман реальности, что-то там такое делаем с этим… неизвестно
– После – не значит вследствие, – парировал Мурасаки.
– Я не могу отбросить эту возможность, – покачал головой Раст. – И когда мы были там, в парке, на этой… поляне, ты слишком хорошо знал, что делать. Ты как будто вел нас за собой.
– Я не знаю и никогда не знал.
– Мы тебе не верим, представь себе! – сказал Чоки. – Все ты знал!
– Понятно, – вздохнул Мурасаки, – теперь понятно, почему вы думаете, что я вас использовал.
Он придвинул к себе тарелку с кашей и начал методично ее перемешивать. Он уже почти был готов к тому, чтобы начать ее есть, когда Раст опять заговорил.
– Я могу поверить в совпадения, но встреча с кураторами – это точно не совпадение. Потому что их интересовала эта поляна, что ты делал и как ты нас на нее привел. И им нужны были не наши слова.
Мурасаки пожал плечами.
– Понятно, что не слова. Словами они могли поговорить с вами и без личной встречи. Им нужно было извлечь ваши воспоминания напрямую из вашего сознания.
– Напрямую?! – Чоки почти закричал. – Ты вообще представляешь, что это такое, когда в твою голову влезает кто-нибудь типа Бернара?!
– Я вообще представляю, что это такое, когда в твою голову влезает кто-то типа Констанции, или Беаты, или даже декана, – ответил Мурасаки. – А что?
Они смотрели на него и, кажется, даже не дышали.
– Что? – спросил Мурасаки. – Вы дожили до четвертого курса и ни разу не сталкивались с ментальным общением?
Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Мальчики, честное слово, не разочаровывайте меня. Вы такие… – он поискал слово и не нашел. – Вы думаете, если перестанете дружить со мной…
– Мы уже перестали с тобой дружить, – мрачно сказал Чоки.
– Это вам ничем не поможет. Это нормальная часть нашей жизни – ментальное общение. Мы даже экзамены в конце года будем так сдавать.
– Ты это только что придумал? – уточнил Раст.
– Я встречался с девочками со старших курсов, – объяснил Мурасаки и принялся есть эту несчастную полуостывшую кашу.
На самом деле, тот еще вопрос: кто из них не в порядке – он, к которому в голову чуть ли половина кураторов ходят, как к себе в кабинет, или Чоки с Растом, которые дожили до четвертого курса и еле пережили ментальный контакт.
Каша, кстати, оказалась именно тем, что его организм считал скорой помощью. С каждой съеденной ложкой Мурасаки становилось легче. Чисто физически. Ярость и злость, которые для деструкторов были не эмоциями и не чувствами, а неотъемлемой характеристикой тела как давление или пульс у обычных людей, никуда не исчезли. Но Мурасаки их пригасил. Чоки и Раст были не теми, на кого их следует выплескивать. Не хватало устроить в столовой поединок Высших… и вылететь из Академии. Зато вместо ярости и злости
– Ладно, – кивнул Мурасаки. – Я вас понял. Я приношу несчастья друзьям и любимым, я вас использовал, вы не были готовы к ментальным контактам, вы едва выжили во время эпидемии, поэтому вы не хотите больше дружить со мной, чтобы наслаждаться обществом друг друга все оставшиеся вам годы.
– Да, – сказал Чоки, не уловив иронии в словах Мурасаки. – Именно так.
Но Раст все отлично понял.
– Не надо нам завидовать, – тяжело сказал он. – Неизвестно, что ты делал бы на нашем месте.
Мурасаки слабо улыбнулся и отсалютовал ложкой бывшим друзьям. А потом дождался, пока они уйдут и направился к линии раздачи за новой порцией каши. Кажется, это единственное, что сейчас ему было нужно.
Глава 33. Основы ментального взаимодействия
В библиотеке Академии не оказалось ни одного упоминания про Али Аджаза, и это был верный знак, что информацию о нем надо добыть любыми путями. Конечно, был шанс, что Мурасаки просто плохо искал. Для подстраховки можно было бы попросить электронного ассистента подготовить биографическую справку или найти любые труды этой загадочной личности. Но Мурасаки опасался, что этот запрос станет известен если не декану, то Констанции. Она сложит два и два… и все материалы про Али Аджаза исчезнут, даже если они и были. Хотя больше похоже на то, что они уже исчезли давным-давно. Поэтому Мурасаки проводил вечера в библиотеке мэрии. Читал новости, как и обещал Констанции Мауриции. Рылся в хрониках.
В хрониках имя Аджаза нашлось довольно быстро. Но из заметок, даже сложенных в хронологическом порядке, Мурасаки так и не выяснил, в чем же заключался скандал. «Незаконное использование технологий», «запрещенные эксперименты без согласия участников», – все это выглядело очень многообещающе для привлечения внимания читателей, но давало очень мало конкретной информации. Скандал завершился выселением Али Аджаза из города и запретом на проживание на планете. Ядовитый, на грани оскорблений, фельетон, подводящий итоги этой истории, заканчивался требованием к университету, «приютившему» ученого, не позволять ему делать ничего серьезнее заполнения ведомостей, и не подпускать ни к студентам, ни тем более к преподавателям. А лучше вообще запереть в клетку.
Без особой надежды Мурасаки нашел сайт того самого университета и неожиданно обнаружил там и портрет Али Аджаза, и курс, который он вел, и даже учебные материалы курса. Не в открытом доступе, но «предоставление по запросу».
Мурасаки задумался. Сделать запрос? А если материалы пришлют в Академию? Или потребуют визы куратора или преподавателя? Ну, допустим, визу он может получить от Беаты, вместо ответа на вопрос. Со всем остальным будет сложнее. Мурасаки открыл форму запроса и выдохнул. В поле «место получения материалов» уже была указана библиотека мэрии. Прекрасно, просто прекрасно!