Академия Высших: студенты
Шрифт:
Мурасаки умылся, вернее, заставил себя умыться и вытереть лицо, высушить волосы. Потому что сам собой он в себя не придет. Ему нужна еда. А еда есть только в студенческом центре. И как бы тяжело ему ни было, он туда дойдет. Потому что хватит уже сидеть и сходить с ума, пора что-то делать! Делать по-настоящему!
Глава 32. Бывшие друзья
Сил хватило ровно для того, чтобы войти в студенческий центр. Не сил даже, а силы воли. Силы давно исчезли. Еще тогда, когда Мурасаки пробовал освободиться от Констанции. Как же глупо было думать, что это получится сделать вот так – простым сопротивлением, простым упрямством, упереться ногами в пол и не пойти… Как же это по-детски! А как будет по-взрослому?
Мурасаки вошел в холл студенческого центра, привалился к ближайшей колоне, отдышался и медленно пошел дальше. Каждый шаг отзывался эхом, расходился затихающим стуком, как расходятся от брошенного камня круги по воде. Странно, сколько раз он ходил здесь, а никогда не обращал внимания на странную акустику. Наверное, поэтому студенческий центр всегда казался таким оживленным, многоголосым, многолюдным. Как будто вокруг постоянно кипела жизнь. И только сейчас, когда все звуки исчезли, стало понятно, как их не хватает. Так, наверное, чувствует себя последний выживший на пустой планете, вдруг подумал Мурасаки и грустно рассмеялся. Нет, он чувствовал он себя совсем иначе. Та тишина на его планете была другой. Она пожирала все звуки, забивала уши как вата. Она не оставляла после себя ничего. Она была… мертвой. Сейчас вокруг была тишина пустоты, а не тишина небытия. Вот так, Мурасаки, скоро ты станешь экспертом в разных видах тишины, а не только боли. Кто еще может таким похвастаться? Мурасаки вздохнул, вытер со лба пот и решительно направился к дверям столовой. Еще немного усилий – и можно будет взять стандартный обед, упасть за ближайший стол и отсидеться. Или даже не за ближайший, а за любой, который ему понравится. Судя по пустому холлу, вся столовая будет в его полном и безраздельном распоряжении. Властелин столовой.
Мурасаки хмыкнул и вошел в открывшиеся двери. В столовой были студенты, они смеялись и разговаривали. А от линии раздачи неслись такие запахи, что даже если бы Мурасаки не мог ходить, то он лег бы и лежал в сторону этих запахов.
Поднос с едой оказался тяжелым, но Мурасаки понимал, что до города и магазинов он не дойдет. Так что лучше он подольше посидит, но съест эту гору еды. Неизвестно, сколько времени ему понадобится, чтобы прийти в себя. Мурасаки занял пустой столик и старательно переставил на него еду. Сигма бы одобрила. Ломоть белой жирной рыбы с хрустящими овощами. Карнитин и жиры. Какая-то каша с грушей в сиропе – сплошные быстрые углеводы, электролиты и коферменты. Молочный коктейль, второй молочный коктейль, большой стакан гранатового сока, бутылка минеральной воды. Сока хотелось больше всего, с него Мурасаки и начал. Он хотел выпить его маленькими глотками, но получилось почти залпом. Мурасаки со стуком отставил стакан и поднял голову, автоматически улыбаясь. Кажется, он никому не помешал?
И тут он увидел то, чего вообще не ожидал. Через два ряда от него, за столиком по диагонали сидели Чоки и Раст. Они заканчивали ужин, судя по пустой посуде. А судя по их месту и тому, как Чоки, сидящий к Мурасаки лицом, старательно не смотрел в его сторону, они знали, что он здесь. Но не позвали, не махнули рукой, не поздоровались. Мурасаки покачал головой и посмотрел на коммуникатор. Сообщений от них тоже не было. Или они только что вышли из медицинского корпуса и не нарадовались обществу друг друга, или… Мурасаки вздохнул и придвинул к себе тарелку с рыбой. Или они не хотят его видеть. Это странно, конечно, но вполне очевидно. Прямо сейчас он тоже не готов с ними разговаривать. Нет, даже не так. Прямо сейчас он не в состоянии ни с кем разговаривать. Даже мысль о том, что его друзья делают вид, будто не замечают его, не вызвала в нем столько боли, сколько могла бы. Сейчас у него все болело, и еще один удар уже не мог навредить ему сильнее.
Сделать вид, что он не смотрит на Раста и Чоки было намного легче, чем сопротивляться воле Кошмариции, но все равно требовало усилий. Доем рыбу, обещал себе
Мурасаки вздохнул. Он чувствовал себя заблудившимся и потерянным. Ему так отчаянно надо было с кем-то поговорить, что он радовался даже Констанции. А теперь его друзья делают вид, что не знают его, а он даже не может как следует расстроиться. Это… Мурасаки задумался, подбирая подходящее слово. Это неадекватно. Кажется, он и в самом деле сходит с ума. Может, на самом деле, за тем столом нет ни Чоки, ни Раста. Ведь увидел он Сигму в отражении тогда в парке. Мурасаки вскинул голову и посмотрел за столик. И перехватил измученный взгляд Раста, брошенный им через плечо. Нет, значит, не показалось, значит, он еще не настолько сумасшедший.
Мурасаки доел рыбу и придвинул к себе тарелку с кашей, когда услышал, как к его столику кто-то подошел. Он поднял голову, хотя уже знал, кого увидит. Чоки и Раст стояли перед его столом.
– Привет, мальчики, – сказал Мурасаки, – очень мило, что вы решили все-таки подойти поздороваться.
Он старался говорить легко, но как же ему было тяжело!
– Мы подошли не поздороваться, – сказал Раст, и в его голосе не было привычной мягкости. – Мы подошли сказать, что… – он замолчал.
– Что вы меня больше не знаете? – ехидно предположил Мурасаки.
– Мы тебя знаем, – сказал Чоки. – И на этом остановимся. Ничего больше. Просто знакомство.
– Мы с тобой еще в парах на лабораторных, Раст, ты не забыл?
– Посмотрим, – уклончиво ответил Раст.
Мурасаки поднялся. Ох, как некстати они к нему подошли, как невовремя! Или, наоборот, очень вовремя? Он сощурился, как будто боялся, что злость, выплеснувшись из широко открытых глаз, затопит все вокруг – не только Чоки и Раста, не только столовую, но весь город, без остатка, до самых высоких крыш.
– Может быть, если вы снизошли до этого заявления, вы объясните мне, что случилось? В честь нашей старой дружбы, – Мурасаки говорил тихо, но ему казалось, что его голос гудит от напряжения как тысяча трансформаторов сразу.
– Сам подумай, – ответил Раст. – Ты же у нас лучший студент, не мы.
– Пойдем, Раст, говорил же тебе, не надо с ним объясняться, – сказал Чоки, беря Раста под локоть.
Раст остался стоять на месте. Мурасаки видел, что он злится.
– Скажи уже, – тихо посоветовал Мурасаки. – Станет легче, вот увидишь. Обещаю тебя не бить. По крайней мере, пока рядом Чоки. Я же не сумасшедший, – он усмехнулся Чоки и в тот же момент отклонился в сторону – как раз вовремя, чтобы кулак Чоки пролетел мимо его лица.
Раст схватил Чоки за плечо и встряхнул.
– Перестань!
Мурасаки махнул рукой. Он надеялся, что они поговорят. Или хотя бы подерутся. А все превращалось в неловкую сцену, которую надо как-то заканчивать, пока она не стала еще более неловкой, но никто из них не знал, как это сделать. Хотелось наорать на них, чтобы прекратили этот дурной спектакль, но это едва ли поможет. Для них это был не спектакль. Впрочем, и для него тоже.
– Спасибо, что предупредили, мальчики, – все так же тихо сказал Мурасаки. – Я больше не буду навязывать вам свое общество. С вами было хорошо, но раз наши пути разошлись, – он развел руками, – что я могу поделать.