Аландский крест
Шрифт:
— Прошу прощения у вашего императорского высочества, — нерешительно начал князь, — но что, если союзники к лету подтянут новые эскадры?
Что ж, понять генерала было можно. Вдруг Черноморский флот опять запрется в гавани, ожидая благоприятного момента, а враги начнут хозяйничать на море, перерезав тем самым наши линии снабжения.
— Во-первых, любезнейший Александр Иванович, — четко выговаривая каждую букву, ответил я, — дело это далеко не такое быстрое. И если мы не станем мешкать, к тому времени Турция окажется совершенно разгромленной. Во-вторых, пусть приходят.
— А если тот же Омер-паша соберет войска и с помощью союзников сумеет их переправить сюда? — не унимался Гагарин. — Наши же силы будут отвлечены на Батум и Трабзон…
— Пусть сначала соберет, — вмешался старавшийся до сих пор помалкивать Муравьев. — А потом если и доставит, так что с того?
— Начнет осаждать Батум или Трабзон…
— Всяко лучше, чем Севастополь! — отрезал генерал. — Тем паче, что мы к тому времени успеем их укрепить, а разорять они во время осады станут не наши, а свои земли! И вообще, государь, посылая меня сюда, выразил твердое желание вернуть пост святого Николая. А мы не токмо его вернем, но и Батум захватим. А летом продолжим наступление на Баязет, Ардаган, Карс и Эрзерум. Помяни мое слово, князь, не до Трапезунда туркам будет!
— И еще, господа, следует не забывать о подчиненной мне Крымской армии. Если враг соберется с силами и снова полезет к Севастополю, она будет занята, но тем самым надолго отвлечет союзников от Кавказа. Если же французы и британцы не решатся на повторный десант, то стотысячная, проверенная в боях сила станет дамокловым мечом, нависающим над османами. И куда мы его нацелим, они смогут только гадать. Этим мы вынудим их держать войска у Константинополя, Варны и Синопа, а не слать на восток.
— Осторожный у тебя подчиненный, — усмехнулся я, когда мы с наместником снова остались одни. — А скажи, как так случилось, что отрядом командовал Андронников, причем успешно, но потом его все равно сменили.
— Не все так просто, Константин Николаевич, — хмыкнул Муравьев. — Князь Иван Малхазович, конечно, генерал бравый, да только в тех викториях не столько его заслуга, сколько подчиненных ему командиров отрядов. Того же Эристова, Брунера, да барона Майделя.
— Ну хоть один барон, — засмеялся я. — А то все князья, некого и… хм…
— Это, сударь мой, Кавказ! — развел руками генерал. — Тут в каждой сакле по князю. А на Гагарина не гневайся, он хоть и осторожен, однако же человек дельный. Служит в этих местах давно, отчего и в нравах здешних разбирается…
— И в мыслях не было, Николай Николаевич. Я, если хочешь знать, людей, умеющих возражать, ценю. Тех, кто во всем согласен, вокруг меня и так довольно.
[1] Точнее, этот шуточный философский принцип звучит так: Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так.
[2] Редут-кале — русская крепость в 7 верстах севернее г. Поти.
[3] Делай что должно и будь что будет (лат.)
[4] В результате боя при Нигоети русский отряд захватил два орудия, два зарядных ящика, 5 ротных значков, до двух тысяч ружей и прочее военное имущество.
[5]
Глава 6
Говорят, что всякая жизнь это всего лишь череда неиспользованных возможностей. Скорее всего, так оно и есть и Восточная война, которую в этом варианте истории, наверное, никто не назовет Крымской, самое верное тому подтверждение. У Российской империи, впрочем, как и у противостоящей ей коалиции, была масса вариантов, из которых неизменно выбирался худший. И если хорошо подумать, то все мои успехи обусловлены только одним. Я видел имеющиеся у нас возможности и, по крайней мере, пытался их использовать.
Там же, куда мои руки просто не доходили, все продолжало идти своим чередом, и одним из таких мест был Кавказ. Хотя на первый взгляд, там все было нормально. Более того, абсолютное большинство сражений с турецкой армией неизменно заканчивалось победой русского оружия, но при всем этом инициатива до недавних пор принадлежала османам.
Именно поэтому после, казалось бы, блестяще проведенной кампании лета 1854 года последовала полная смена командования и назначение наместником Муравьева. Государь прямо и недвусмысленно выразил свое недовольство пассивностью Кавказского корпуса и его генералов. Он, причем небезосновательно, считал, что после разгрома неприятеля у Чолока у русских войск имелась возможность продолжить наступление и взять Батум. А победа Александропольского отряда при Кюрюк-дара открывала реальную перспективу овладеть Карсом.
Увы, исправлявший тогда должность наместника Реад решил проявить осторожность и приказал войскам остановиться. Официальной причиной тому было сохранявшееся у турок преимущество в численности, а также ожидание удара в спину отрядами Шамиля. На самом же деле опасавшийся за свою карьеру генерал просто не желал рисковать.
К сожалению, сейчас это общепринятая практика, причем не только в армии. Достигшие высокого положения генералы не только не желают брать на себя ответственность, но еще и бдительно следят, чтобы этого не смели делать их подчиненные. А то еще, чего доброго, обойдут начальство в чинах… Во многом это и есть главный итог тридцатилетнего правления Николая I.
Причем здесь, на Кавказе, дела обстоят еще более или менее нормально. Как ни крути, но непрерывно идущая война является лучшим средством против охватившей страну рутины. В Центральной России и, в особенности, в Петербурге все еще хуже.
Хотя если хорошенько поразмыслить, подобный упрек можно адресовать и мне. Обязательно найдутся те, кто спросят, отчего сразу после уничтожения эскадры союзников я не занял Синоп? Или почему десант высажен в забытом богом Трабзоне, а не на Босфоре?
На самом деле, причин тому множество, но главная — надо трезво соизмерять желания и возможности. Босфор нам в текущих условиях не удержать, а вот Трапезунд с Батумом, пожалуй, что и можно! Во всяком случае, стоит попробовать…