Аландский крест
Шрифт:
Впрочем, далеко не все строения этой деревни оказались разрушены. По крайней мере, парочка каменных домов уцелела, если не считать, конечно, пробитых русскими ядрами крыш. И как вскоре выяснилось, в них засели вражеские стрелки. Увидев морских пехотинцев, они немедленно открыли по ним довольно плотный огонь. Те, разумеется, немедленно ответили, после чего между ними завязалась жаркая перестрелка.
— Осторожнее, вашбродь, — оттер в сторону своего лейтенанта унтер, не спуская глаз с ближайшего к нему окна.
И как только из него показался ружейный ствол, выстрелил. Раздавшийся после этого
Немного раздосадованный опекой подчиненного Тимирязев тоже несколько раз выстрелил в сторону противника из своего Кольта, но, кажется, промахнулся. Впрочем, под прикрытием его огня, к дому подобрались еще несколько матросов, один из которых бросил в окно трофейную пороховницу с дымящимся фитилем.
Внутри громко бахнуло, после чего из окна повалили клубы дыма, а вслед за ними на улицу выскочил какой-то человек, вооруженный кинжалом. Завизжав от ярости, он кинулся вперед, явно намереваясь продать свою жизнь подороже, зарезав хотя бы одного из своих противников. Увидев это, лейтенант вскинул револьвер, но его барабан оказался пуст.
Немного опешивший от этого Тимирязев все же догадался откинуть в сторону ставший бесполезным пистолет и схватиться за эфес сабли, но, прежде чем он успел вытащить ее из ножен, шустрого противника подстрелили матросы.
— Черкес! — авторитетно заявил один из них, отпихнув от поверженного противника в сторону его кинжал.
— Ты думаешь? — озадаченно спросил лейтенант, к которому наконец-то вернулся его слух.
— Лысый, бородатый и с кинжалом, — охотно пояснил ход своих умозаключений моряк. — Кто ж еще-то?
— Может и так. Спасибо, братец. Выручил!
— Так не за что…
— Как фамилия?
— Говоров, ваше благородие!
— Я запомню. Тебе за спасение офицера крест полагается!
— Благодарствуйте. Это уж как будет ваша воля…
— Ты что, пентюх, устав забыл? — почти ласково прошипел на матроса подошедший к ним старший унтер.
— Рад стараться, ваше благородие. Покорнейше благодарим!
— То-то! — смерил его многообещающим взглядом Нечипоренко, после чего обернулся к начальству. — Не зашиблись, вашбродь?
— Все хорошо, — помотал головой офицер. — Идем дальше, только револьвер перезаряжу.
— Возьмите мой, — протянул ему оружие унтер. — Мне покуда и «Шарпса» хватит.
— Господин лейтенант, — подал голос все еще стоявший рядом Говоров. — дозвольте подняться на крышу. С нее все одно дальше видать…
— Действуй, — согласно кивнул Тимирязев, давно научившийся ценить инициативу подчиненных. — Да возьми с собой еще парочку бойцов. Проверьте все, не дай Бог еще один такой бородатый где-то схоронился!
Больше в деревне по ним никто не стрелял. Канонада вскоре начала стихать. Остатки уничтоженного огнем эскадры форта дымились, а покончившие с ним корабли медленно втягивались в бухту. И только «Сан-Парэй» время от времени постреливал по превратившемуся в настоящий бедлам лагерю турок.
Значительная часть палаток и наскоро возведенных для солдат бараков оказались разрушенными или загорелись, а по их развалинам метались обезумевшие от страха люди. Впрочем, некоторым командирам удалось навести некое подобие порядка и построить
— Вершинин, — подозвал вестового Тимирязев. — Отправляйся на берег и найди там командира батареи митральез капитан-лейтенанта Алтуфьева. Передай ему, чтобы поторапливался. Скоро тут станет жарко!
— Слушаюсь, вашбродь! — козырнул матрос и хотел было бежать, но потом спохватился и протянул командиру его револьвер. — Вот возьмите, я его перезарядил!
— Благодарю, братец! — обрадовался лейтенант, разом почувствовав себя гораздо уверенней.
Главным отличием Аландской бригады морской пехоты от прочих частей русской армии было ее вооружение. И дело тут не только в новейших скорострельных винтовках системы Шарпса. Помимо них даже простые матросы имели при себе абордажные пистолеты, а офицеры и унтера еще и револьверы. Благодаря чему обладали совершенно исключительной по нынешним временам огневой мощью.
А поскольку перезаряжать «кольты» и «адамсы» было делом не самым быстрым, большинство офицеров старались приобрести для себя второй револьвер. Увы, но Тимирязев был беден как церковная мышь и не мог позволить себе такой траты. А среди трофеев ничего подобного пока что не попадалось. Теперь, правда, следовало вернуть револьвер унтеру, но вскоре начался бой, и снова стало не до того.
Первыми к турецкому лагерю подошли солдаты прославленного Куринского полка, во главе с самим князем Гагариным. Очевидно, без обиняков высказавший все, что думает о предстоящей операции, начальник Гурийского отряда вовсе не желал, чтобы его сочли трусом и потому вызвался лично руководить своими людьми. Ни у меня, ни у Муравьева возражений не нашлось. По пути они несколько раз останавливались, чтобы отбить атаки конных башибузуков, после чего продолжали движение и вскоре преградили османам путь к отступлению.
С другой стороны, к противнику приближались морпехи черноморской бригады и пластуны. Пехотные колонны под прикрытием застрельщиков и стрелковых рот ускоренным маршем преодолели отделяющие их версты и теперь разворачивались для атаки, выведя вперед батареи, которые без промедления открыли огонь по белым палаткам и наскоро подготовленным земляным укреплениям османов. Со стороны Батума, над которым взвился Андреевский стяг, пошла все плотнее ружейная пальба, а вскоре раздалась знакомая трескотня очередей митральез.
Оказавшись практически в окружении, Селим-паша понял, что его расчеты не оправдались. Русская корабельная артиллерия держала его позиции под огнем, а высадившиеся без особых затруднений десантники накапливались для атаки. Удержать раскинувшийся на равнине лагерь в таких условиях было немыслимо, и он, скрепя сердце, отдал приказ на отход.
Правда, сделать это было не так просто. Со стороны Батума его все больше теснили морские пехотинцы Лихачева. С востока приближались батальонные колонны под командованием князя Гагарина. Свободной пока оставалась лишь дорога, ведущая к предгорьям, но и ее в любой момент могли перекрыть. Артиллерия к этому моменту оказалась выбита огнем митральез и замолчала. Немногочисленная кавалерия, состоявшая по большей части из местных ополченцев, попыталась контратаковать, но встреченная плотным огнем русской пехоты и залпами артиллерии, рассеялась.