Алгоритм счастья
Шрифт:
– На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись!
– пел он раскатистым басом, и они с мамой хохотали до слез.
"Почему на зарядку? При чем тут зарядка? И что Здесь смешного?" злилась Рита, но добродушный Аркадий Семенович раздражения ее будто не замечал.
– А как там у нас молодежь?
– басил он.
– Может, подбросить?
– Нет, спасибо, - сухо отвечала Рита.
– Ну, как знаешь...
Но когда в начале лета маленький безотказный "Москвич", нагруженный по самую крышу, да еще с прицепом, дотащил их до старенькой дачи, а
– Без женщин жить нельзя на свете, нет, - бодро напевал Аркадий Семенович, выбивал длинной палкой очередной матрац, и Рита увидела из окна, как мать подошла к нему сзади, встала на цыпочки и благодарно поцеловала его взмокший от яростного труда затылок.
"И без мужчин - тоже, - подумала Рита, чувствуя, что начинает понимать маму.
– Ну кто бы ей так помог?" Она достала из буфета бабушкин самовар, расставила на столе чашки. Сейчас они усядутся втроем пить чай, а папы нет и не будет...
***
– Деточка, ты?
– окликнула Риту мама и вышла в коридор.
– Ой, здравствуйте... А я в халате...
Шелковый золотистый халат подчеркивал прелесть волос, синие глаза светились тихой, спокойной радостью.
– Здравствуйте, - откашлялся Олег.
– Ну, что я тебе говорила?
– улыбнулась мама.
Ее нежный, грудной голос звучал, как всегда, негромко и мягко, потому что она его берегла, и это стало уже привычкой.
– Все и образовалось. А ты боялась, мокла там под дождем... Ax, - всплеснула она руками, - какой прелестный букет!
– Это вам, - протянул Олег, волнуясь, букет.
– Мне?
– удивилась Екатерина Ивановна.
– Значит, вы знаете?
– Знаю?
– растерянно переспросил Олег.
– О чем?
– Так сегодня же сотый спектакль! Вы только подумайте - сотый! "Майская ночь". Перенесли с девятнадцатого.
– А-а-а, да, - смешался Олег.
– Конечно. Поздравляю!
– Простите, я должна отдохнуть... Детка, там, в морозилке, пельмени... А в холодильнике ветчина. Хозяйничай!
Екатерина Ивановна повернулась к Рите спиной - прямая, юная, легкая и пошла к себе, унося с собой цветы - небрежно, привычно, бездумно.
– Мама!
– отчаянно крикнула Рита.
– Мы хотели поговорить!
– Со мной?
Екатерина Ивановна остановилась, повернулась к дочери, и что-то особенное в глазах Риты, похожее на последний призыв к пониманию, заставило ее забыть на мгновение о театре. "Этот мальчик... И этот букет... Ой, неужели..."
– Конечно, конечно, - заторопилась Екатерина Ивановна, и лицо ее залилось краской.
– Я только переоденусь.
Она скрылась в своей комнате, а Рита с Олегом так и остались стоять в прихожей, пока их не позвали.
Екатерина Ивановна сидела в кресле. Длинное темно-синее платье обтягивало безупречную фигуру, на пальцах блестели кольца, губы были подмазаны, букет, уже распакованный, стоял в вазе. "Когда она все успела?" - удивилась
– Садитесь.
Плавным движением руки Рите с Олегом указали на стулья. Рита села, сложив на коленях руки как школьница. Олег остался стоять.
– Екатерина Сергеевна, - начал он и снова закашлялся. Рита дернула его за рукав.
– Екатерина Ивановна, - торопливо исправился он, - я вашу дочь так люблю, так люблю, что хотел бы на ней жениться.
– Хотел бы?
– с милой насмешкой спросила Ритина мама, и Олег понял, что сказал что-то не так, не по правилам.
Стало безумно жарко. Какая-то жилка дрогнула под коленями. Олег тяжело опустился на стул, вынул из кармана мятый носовой платок, вытер лоб, взглянул на платок, смутился, сунул платок обратно. Екатерина Ивановна, покачивая ножкой в лаковой туфельке, с интересом наблюдала за всеми этими манипуляциями. "Глупости, - сердилась она.
– Ну какой он жених?" Но тут как раз Олег и собрался. "Танков не испугался, а ее боюсь", - возмутился он, снова встал, сделал шаг к Рите, взял ее за руку и поднял со стула.
– Позвольте просить руки вашей дочери, - солидно сказал он, чувствуя, что теперь говорит так, как надо, как читал он в книгах и слышал в кино.
Екатерина Ивановна склонила голову набок, словно прислушиваясь. Потом взглянула на дочь:
– А ты что скажешь?
– А разве я тоже должна говорить?
– удивилась Рита.
Екатерина Ивановна засмеялась.
– Ох, дочка! Ну а как же? Разверзни уста, произнеси что-нибудь.
– У Олега комната в общежитии, - сказала Рита совсем не то, что хотела бы услышать от нее мама.
– Мы будем там жить.
Маме хотелось спросить о самом главном: "Ты его любишь?" - но не при Олеге же...
– Значит, так, - решительно встала она с кресла.
– Сейчас мне пора в театр, а завтра...
– Екатерина Ивановна помолчала, подумала, быстро подсчитав что-то в уме, - нет, послезавтра в три часа я приглашаю вас, Олег, на обед. Там и поговорим.
– Да не о чем говорить, мама!
– воскликнула Рита.
– Это же простая формальность!
– Ничего себе...
– покачала головой Екатерина Ивановна и пробежалась пальцами правой руки по воображаемым клавишам фортепьяно, что всегда служило у нее признаком некоего замешательства.
– Решается твоя судьба, а ты говоришь - "формальность"! У меня наверняка будет много вопросов, и многое надо решить, и вас, Олег, я почти не знаю.
– А зачем тебе его знать?
– вызывающе спросила Рита, но мама не обиделась.
– Затем, что моя жизнь изменится тоже, - спокойно объяснила она.
– И надо подумать о свадьбе и о том, на что вы будете жить.
– На стипендию, - гордо заявил Олег.
– У меня повышенная, аспирантская.
– Какие вы еще дети, - улыбнулась Екатерина Ивановна.
– А родителям ты написал?
– Нет еще.
– Вопрос застал Олега врасплох.
– И они, конечно, не знакомы с Ритой?
– Да откуда им меня знать?
– завопила возмущенная совершенно ненужными вопросами Рита.
– Они же в Свердловске!