Алгоритм счастья

Катасонова Елена Николаевна

Вот и Манежная. А на нее не пускают! Хорошо хоть удалось выбраться из метро: выход почему-то открыт. Да, но что же делать?
– Идите все к Моссовету!
– словно подслушав Ритины мысли, кричит какой-то мужчина с троллейбуса - тоже в рупор.
– Митинг перенесен к Моссовету!

От Манежной до Моссовета всего один квартал, но какой... Вдоль по Тверской, по обе стороны, стоят рядами омоновцы - в касках, бронежилетах, со щитами, дубинками. Кто они, вообще говоря, такие? Рита не очень-то знает. "Спрошу потом у Олега..."

Она идет вместе

со всеми как сквозь строй. Впереди - вот он уже, Моссовет. И вдруг люди начинают оглядываться - туда, на Манежную площадь, танки перегородили за ними Тверскую. И - что это?
– из переулка, где было когда-то кафе "Отдых", тоже выползают танки, а им навстречу, из узкой улочки у Моссовета, - бэтээры. Вот-вот замкнется кольцо, и окажутся все в ловушке. "Им и давить нас не придется, - со странным спокойствием думает Рита.
– На таком пятачке сами друг друга подавим... Надо держаться середины, чтоб не прижали к стене,.. А я так и не объяснилась с мамой ."

Но танки и бэтээры, не сойдясь всего ничего, останавливаются и пропускают людей к Моссовету, - Где тут логика?
– нервно посмеивается какой-то очкарик.
– И что там, на балконе, написано? Ни черта не вижу!

– "Путчисты пойдут под суд, - читает для него Рита.
– Не идите с ними!"

Начинается митинг.

***

Если бы Рите кто-то сказал, что она может идти в огромной разноцветной колонне и кричать, выбрасывая вверх кулак: "Нет - хунте.!" - она бы ни за что не поверила. Сроду не ходила ни на какие демонстрации, всегда ей казалось это глупым, ненужным. И мама тем более не ходила: берегла голос и вообще себя. Но разве сравнить те, никому не нужные, демонстрации с этой? Что все годы, собственно говоря, демонстрировалось? Лояльность властям? Теперь же они протестовали и требовали, и Рита чувствовала в себе такую свободу и силу, такую прекрасную общность с идущими рядом, какой не чувствовала никогда.

– Нет - хунте! Нет - хунте!

Их было много. Они запрудили собой всю улицу.

И они были силой. Парень, шагавший рядом с Ритой, показал куда-то в небо:

– Смотрите, кто это?

– Где?
– не поняла Рита.

– Там, на крыше.

– Да, видно, снайперы, - ответил кто-то из их шеренги.

"Неужели снайперы?
– ахнула про себя Рита.
– Но они ведь только фотографируют, - успокоила себя, приглядевшись.
– А если получат приказ? Если прозвучит хоть один выстрел? Начнется такая кровавая каша..." Но выстрела не случилось, и колонна со знаменем, с морем разноцветных флагов влилась в бушующее вокруг Белого дома море.

– Вы откуда?

– От Моссовета.

– Ур-р-ра!

А знамя было таким огромным, что им опоясали Белый дом.

И здесь тоже был митинг.

– Держитесь, дорогие мои, - сказал один из русских, прилетевший на Конгресс соотечественников и оказавшийся "в нужный день в нужном месте". Путчи удаются лишь в первые часы, сразу! Вы уже победили.

– Господа, - негромко, лениво заговорил миллионер Боровой, наш

миллионер, доморощенный, - бизнес не поддерживает комитет, биржи приостанавливают свою работу. Благодарю вас!

Какой сытый, какой холеный голос... Какой он совсем другой... Рита впервые видела миллионера.

– А теперь самое трудное, - сурово объявил рупор.
– Женщин просим уйти: возможна газовая атака. Мужчин - разбиться на сотни, сотенные пусть подойдут к подъездам. Принесите, у кого есть в учреждениях, противогазы. Позвоните по кодам в другие города. Расскажите о митинге, о том, что у нас происходит.
– Хорошо бы найти Олега... Но разве отыщешь его в толпе?. И к пятому подъезду не подойти. Придется подчиниться рупору. Нехотя идет Рита к метро. По Дороге к ней не очень решительно подгребает невысокий парнишка.

– Слушайте, что тут у вас происходит?

– У нас?
– изумляется Рита.
– А вы откуда?

– Из Вологды.

– А когда приехали?

– Сегодня утром.

– И ничего не знаете?

– Таксист сказал: Горбачева сняли. Нет, правда, ну чего вы смеетесь?

Риту и в самом деле душит дурацкий, истерический смех.

– У нас происходит государственный переворот, - отсмеявшись, сообщает она и добавляет не без ехидства:

– Между прочим, у вас тоже, хотя вы и из Вологды.

***

– Тебе известно, что объявлен комендантский час?
– нервно встречает Риту мама. Для подмоги рядом сидит Аркадий Семенович.
– Может, хватит играть в бирюльки?

– В какие бирюльки?
– вспыхивает Рита.

Только что она была на такой высоте, чувствовала за все такую ответственность...

– Ритка, держитесь!
– кричала вчера по телефону Тамара из Питера.
– У нас тут на телевидение прорвался Собчак. От нас вам идет подмога! Держитесь, Рита! Все говорят, все зависит сейчас от Москвы, от вас!

Дома Рита снова превратилась в ребенка.

– Ну зачем ты так, Катенька, - басит Аркадий Семенович, ласково поглаживая ее руку.
– Это не бирюльки, это серьезно.

А глаза такие хитрющие...

– Хорошо, - нехотя сдается мама.
– Пусть серьезно.
– И вдруг снова вспыхивает, пальцы ее дрожат.
– Как-нибудь без тебя разберутся! Тоже мне воин! Что ты одна можешь сделать?

– Я там не одна.

– Не придирайся к словам! Ты знаешь, что я имею в виду.

– Не знаю.

– Ну-ну, девочки, - снова встревает Аркадий Семенович.
– Зачем же так?

– А вас не спрашивают!
– гневно бросает ему в ответ Рита и скрывается в ванной.

Она лежит в теплой, ласкающей кожу воде, и горькие слезы капают в эту воду. Их двое, а она одна. Вот если бы Олег был рядом! Он нашелся бы что сказать!

Потому что он умный и смелый. И еще - красивый.

"Но ты не любишь его", - шепчет ей кто-то. "А может, я вообще не полюблю?" - со страхом думает Рита.

– Иди ужинать, баррикадница, - примирительно стучит костяшками пальцев в дверь мама.