Алиса в стране Оплеух
Шрифт:
Думаешь, что то, что у меня между ног — недоразумение, мой ужас, позор, страх, рана; а на её месте раньше болтались лиловые, пыльные мошонка и пенис – памятник им в столице Норвегии?
Наивная душа птицы с дрожащими коленями Правдолюба.
Жаль мне тебя, мрак окутывает моё сознание, когда думаю о Грядущем, но если ты не знаешь о женщинах, то деградация омрачила твой мозг, извёсткой покрыты извилины, и смерть тебе — избавление, лучшее, чем затеряться в толпе и кричать петухом о сходстве мужчин и женщин!» — зарыдала, и в последнем порыве Счастья –
Уверенна, что избавила меня от головных болей и посылает на луг, усыпанный ромашками, где даже бред мотыльков с густыми и длинными ресницами кажется плотиной.
Я оступился – всё ещё раздумывал над загадочными словами Александры, не осознавал, что женщины рождаются без пениса и мошонки, с адской раной – от этой раны все страдания рыцарям на земле.
Гражданин Страны Оплеух – машинально левым крылом отвесил товарищу прощальную оплеуху, сильную, даже сам себе позавидовал, назвал пластичным балероном в перьях.
Александру – словно корова зловонием изо рта – сдуло с обрыва.
Полетела красиво – идиллия, напоминала в полёте вопящую канарейку.
Спас бы друга, или подругу, не знал уже, как и называть товарища по тележке с землёй, но невольно залюбовался красивым полётом, словно в полусне.
Когда опомнился — ринулся вслед за Александрой – она же и разгадка, дорога к Храму Судьбы, знаток Истины – поздно, услышал только последнее проклятие в мой адрес и шлепок тела на гранит науки.
В глазах моих потемнело кладбищенской ночью, кровь хлынула в гениталии и на сетчатку глаза; почему мудрая Александра не знала, что Орлы летают?
Надеялась на силу своих женских убеждений?
Черпала убеждения из раны между ног?
Загадка мёртвой девушкой умерла вместе с солдаткой трудового фронта – Беломорканал.
Я вернулся в барак, перебирал вещи Александры, сидел на нарах, не думал о мужчинах и женщинах, а размышлял о дороге к Храму Судьбы; щёки мои пылали стыдливым девичьим румянцем, наливались силой, а глаза плавали в озере Лох-Несс.
Где же убийцы жизни?
Кто Тульскими пряниками закроет глаза усопшей?
На следующий день я расцеловался с бригадой и покинул стройку века – Орлёнок учится летать!
По борделям и по лагерям, по домам терпимости для высшего командного состава, по притонам для художников авангардистов я бродил, изучал различия между женщинами и мужчинами – так естествоиспытатель Циолковский бродит по начальным классам, выискивает одаренных копателей огородов и лётчиков-космонавтов.
В бочке – натягивал гигантскую ужасающую резинку и отпускал – отправлял лёгких на подъём ребят в Космос, дорога в один конец, давал путёвку в жизнь.
На Земле жизнь немила – войны, катастрофы, санкции, падение рубля, а на Марсе, на Луне – кто выживет – наслаждение одиночеством, возрождение ума и физических сил, Счастье – от одного Марсианского
Чем больше узнавал женщин, тем сильнее удивлялся разнообразию рваных ран – вагин – в Природе.
Дарвин изучал птичек, на их изменчивости построил теорию эволюции; лучше бы изучал женщин, их междуножье – давно бы открыл Истину, а Эволюцию забросил бы на – недосягаемую для баскетболистов и инопланетян – высоту. — Пионерский Орлёнок замолчал, чистил пёрышки, а графиня Алиса и молчаливая толпа участников соревнований, терпеливо ждали – так прооперированный больной ждёт решения врача – жить или не жить. – Графиня Алиса, с запахом алых роз! – голос Пионерского Орлёнка окреп, налился платиной, бил по ушам сильнее, чем выстрелы из автомата Калашникова. — Индульгенции давай!
Вид на жительство в Германии, Лондоне и Греции!
Побойся наших оплеух, грациозное строение из костей и мяса женского пола.
— Мы из одного кишлака, друг мой пернатый? – графиня Алиса спрыгнула с каменного балкончика, прелестная и убийственно настороженная, опасная, потому что – с идеей!
Как же ты — хулитель морали, подсматривальщик за спящими девушками, посетитель злачных мест с обнаженными телами – смеешь требовать от скромной, благородной барышни индульгенцию, если сам погряз в предчувствиях конца Света?
Хорошо начинал трудовую деятельность, но плохо кончил, словно тебя посадили на кол – придёт и это время, птичка на вертеле.
Трудился, приносил пользу – настоящий мужчина с грузом переживаний за Отчизну.
Склоны твоего ума порослИ колючками.
По непотребным домам растратил пыл молодости, трудовую инициативу, и подбиваешь оплеушников на недоброе.
Играете, забавляетесь вместо того, чтобы на работу пойти: у станка, на стройке, у плавильного котла, на лесоповале, на Ивановском камвольно-прядильном комбинате.
Труд облагораживает человека – девушки вышивали бы, обстирывали инвалидов, за пяльцами зрение портили бы, превращались в слепых глубоководных пещерных змей.
Вы же – лентяи, лодыри, лихоимцы – хуже лентяев, потому что не просто от работы отлыниваете, от прочищания канализаций и пошива ватных штанов, вы ещё требуете, чтобы вам за вашу лень платили, кормили вас, предоставляли жильё и развлечения – обнаженных балерин из недоразвитых стран.
Палку вам в глаз – за отсутствие трудовой доблести.
Честь свою запятнали попрошайничеством, неистовыми требованиями, а от самих вас дух тяжелый, смрад адский.
Черти вы, а не люди!
Неужели, человечество скатится до низостей, когда в одной стране мужчины будут петь и плясать, а девушки – гранитные глыбы ворочать балеринскими ногами – заработают деньги и отошлют бездельникам в другую страну, где бананы из ушей растут?
Стисну вам зубы, вырву стоны из ваших грудей, на каторгу отправлю, и при этом не запятнаю свою честь девичью, а нравственность моя зашкалит, осветит робость и конфуз мой, радушие, граничащее с отчаянием Институтки перед экзаменом по поэтике.