Амур-батюшка (Книга 2)
Шрифт:
Забурлило колесо парохода. Из двух труб повалил дым, раздались удары колокола, и "Казакевич" стал отходить, гулко хлопая по воде широкими лопастями и выгоняя из-под кормы ярко-синие пенистые волны.
– Вот весело, брат ты мой, калинка!
– молвил дедушка Кондрат.
– У нас в Расее и пароходов нет таких!
* * *
– А старосту мы им опять не назначили, - вспомнил исправник, когда в окне каюты с отошедшего парохода стала видна релка с избами, пашнями и тайгой.
– Живут как отшельники!
–
– как бы спохватился Барсуков.
– Ну, ничего! Они приписаны к Тамбовской волости, а там есть старшина... Их так и прозвали - "Медвежье поселье". Пароходы здесь почти не пристают, мы редко бываем... Но теперь священник будет.
Петр Кузьмич не забыл назначить старосту - он кривил душой. Барсуков был человеком либеральных убеждений, которые скрывал от Оломова, как от полицейского, и поэтому как бы чувствовал свою зависимость от исправника, хотя был выше его по должности и по чину.
Барсукова интересовало, как будут жить мужики, если дать им полную свободу. Они порвали с прошлым, покинули свою общину и ушли на Амур. Он замечал, что в крестьянах пробуждается тут сознательное желание нести тяготы и обязанности.
Разовьются ли они, поймут ли условия современной жизни, составят ли сильное общество, или уже все вытравлено из них татарщиной и крепостным правом?
* * *
Вечером мужики собрались на завалине у Ивановой избы. Сверху по реке шел баркас. Хозяин его - купец, видимо не зная, где на ночь глядя в островах и туманах искать деревню, держал курс в протоку.
– Оттуда сейчас, куда ни глянь, - синё!
– В тени мы!..
– Ну, ты теперь видал, Тимошка, - попыхивая трубкой, спросил Бердышов, - какие бывают амурские господа?
Он держал трубку в кулаке, и, когда затягивался, огонь просвечивал сквозь пальцы, которые краснели, как угли.
– Одинаково, хрен редьки не слаще!
– отвечал Силин.
– Только эти будут попузастей да поносастей.
– Уж рыщут люди, высматривают, где что есть, - молвил Федор Барабанов.
– Это он так просто поговорить вышел, поглядеть, что за новая деревня, - как бы оправдывая грека, примирительно сказал Иван.
– Зачем ему?
– А уж он теперь знает, что есть такая-то пристань, живет столько-то мужиков, что за люди и какая местность, - усмехнулся Иван.
– Ему все годится, все пойдет в дело!.. А золото ему найдут без нас. У него разведка своя - много людей нанято!
– Про питейное поминал, - молвил дед Кондрат, сидевший особняком на краю завалины.
– Когда еще никого не было на Амуре, он с мошной сюда пришел. Их таких несколько сюда выпустили. Наняли они рабочих и загнали их на болото золото искать. Сразу дело развернули!
– Вот я и говорю, - перебил Тереха, осклабясь и тыча пальцем в грудь Бердышова.
– Мы-то не умеем... А тут, может, самим бы заняться.
–
– подхватил Федор.
Темнело. Река тонула в сырой мгле. Дельдика пробежала с охапкой наломанного орешника.
– Идемте в избу, - пригласила Анга.
– Сейчас печку затопим, чаю наварим.
Мужики любили посидеть у Ивана. В его покосившемся зимовье пивали они не раз чай и водку.
Всем хотелось к Ивану, но именно поэтому никто виду не подал и не шевельнулся.
Не отозвавшись на приглашение, продолжали разговор.
– Верно, у этого грека и капитал и уменье, - серьезно сказал Федор. А у мужиков сила есть, руки, а как подступиться - не знают. А здесь земля новая. Может, в ней такие богатства лежат, что ахнешь! А грек-то уж богат! А мы еще не собрались...
– Вот и задача народу - пусть выбьется, - сказал Егор.
– На то, говорят, и щука в море...
– А ты, Федя, все про мужиков беспокоишься, - усмехнулся Силин. Поди, сам хочешь на них, как на почтовых...
– Не худо бы тебя в пристяжные, - засмеялся Иван.
– В кореню не потянешь.
– Где его искать, это золото, мы и не знаем!
– подхватил Тереха.
– Да нам и ни к чему, - строго сказал Пахом.
– Кто бы и захотел это золото открыть, а старый-то капитал не даст подняться, забьет... Мужик расейский более робкий, ему в голову вбито, чтобы не браться за новое дело: мол, кроме земельки, ничего не умеешь, не способен ни к чему, - рассуждал Федор.
– Вот и беда, - подтвердил Тереха.
– Мужик поглядит на старый-то капитал, как он в новой земле угнездился. "Ну-ну, - скажет, - и верно, мол, я - темный, природа моя такая, ни к чему не годный, кроме как работать на других..."
– Какие рассуждения!
– тихо сказал дед, злобясь на Федора.
– Но уж тут-то не такие мужики!
– воскликнул Силин.
– Сибирский тракт обучил уму-разуму!
– согласился Егор.
– Есть закон, - оказал Иван, - если кто нашел золото и хочет мыть, должен внести большие залоги. Полиция следит, чтобы зря не мыли, не хищничали... Ну, а все моют - кто тут углядит? Сбивай, Федор, капитал, ищи речку и заводи свой прииск. Разве нельзя нажиться на Амуре? Что уж тут жаловаться!
– Да уж не без того!
– отозвался Пахом.
Ему не было дела до всех этих приисков. "Я и без золота проживу, думал он.
– Зачем оно мне? Буду пашню пахать на вольной-то земельке!"
Словно читая его мысли, Кузнецов сказал:
– Нет, от золота нам не надо отказываться.
– Скипел чайник, - сказала Анга, выходя из двери.
– Конечно! Нельзя и нам отставать, хвататься надо!
– воскликнул Федор.
– На новом-то месте надо разбогатеть.
– На новом месте и жить надо по-новому, - весело сказал Егор.