Амур-батюшка (Книга 2)
Шрифт:
Он зорко и весело оглядел стадо. Вдруг, вскинув ружье и не целясь, как заправский стрелок, ударил в гущу зверья. Выпалил и Васька. Стадо, ломая кусты, с треском потекло в тайгу. Обнаружился тучный перекопанный чернозем.
– Экий огород распахали!
– удивился дед.
Кабан-секач бился в глубокой грязи.
– А ты опять промазал. Торопыга! Разве так стреляют?
– сказал дед, но не стал бить и бранить Ваську.
Земля была черная, жирная, и когда дед
Старик покачал головой.
– Ладная земелька, хоть бы Расее в пору. Надо Егорушке сказать.
Васька удивился: дед сегодня не ворчал, не дрался и на обратном пути шутил, пел что-то. Сам греб и завернул лодку на протоку, где жил Сашка. Вскоре видна стала, как большая черная шкура среди леса на возвышенности, распластанная коричневая пашня.
Посреди нее стояла заморенная, тощая коняга, запряженная в самодельную соху, а около с длинной березовой хворостиной, в шляпе Сашка.
"Эко чудо! У Сашки-то конь свой..."
– Дедушка, - обрадовался мальчишка, - конь у Сашки!
И сам Сашка и его коняга, видно, притомились. Китаец ничего не мог поделать с клячей. Он замахнулся хворостиной. Лошадь не шла. Голова ее дрожала.
– У-э! У-э!
– вдруг дико заорал Сашка, выдвинув нижнюю челюсть, наклоняясь и сделав такое страшное лицо, что Васька замер. Сашка с силой ударил лошадь хворостиной по всей спине так, что раздался хряск.
– О-о! У-у!
– заревел он.
– Э-э!
– голос у него с низкого срывался на тонкий.
Лошадь рванула. Сашка бросил свою березовую палку, налег на рассоху, да так сильно, что казалось, он сам толкал соху вперед и разворачивал всю землю, а не лошадь ее тянула.
Сашка ходил по полю, кричал. Лошадь пошла бодрей. Казалось, китаец не обращал внимания на подъехавших гостей.
"Как он страшно кричит", - думал Васька, слыша его отчаянные, то низкие, то тонкие возгласы.
Если Васька устрашился этого зрелища, то дед, напротив, почувствовал к Сашке расположение.
Коняга опять встала. Китаец подошел к старику.
– Ты что же так коня бьешь?
– спросил дед.
– Его ничего!
– ответил Сашка.
Дед вспомнил разные рассказы, какая жизнь в Китае.
Неподалеку был шалаш, горел костер, варилось что-то.
– А ты землянку себе делаешь?
– Делаю! Будет дом!
– Ты тут целую усадьбу себе сладишь!
– сказал дед.
– Ты приезжай, я тебе дам кнут. Неужто у вас бьют лошадей палками?
Сашка повел гостей в шалаш.
– Зимой Федька женился?
– спросил он.
– Да.
– Шибко хорошо!
– улыбнулся китаец.
– Вот и тебе жениться
– молвил дед.
Китаец принес чашки. Угостил рисом, дал чаю. После обеда поговорили немного, потом Сашка пошел работать.
– У-э!
– орал он и быстро шагал по пашне за лошадью, которая, несмотря на свой заморенный вид, тащила соху.
– Со страху потащишь!
– молвил дед Кондрат.
Старик помолчал угрюмо.
Отдохнули немного, и, чтобы не сидеть без дела, Васька, взявши лопату, спросил:
– Можно мне?
Он с удовольствием покопал яму для землянки.
Дед невольно рассмотрел имущество китайца. Ватные штаны, в которых Сашка приходил однажды, сушились на палке, в шалаше - нож, шкура лисы, добытая, верно, еще зимой, черная короткая шкура сохатого и ватное одеяло, ватная куртка, котомка, чашки, связка лука...
Сашка поработал, поставил коня под дым костра и сам пришел, присел с дедом, достал трубку с медной чашечкой и закурил.
– Где ты коня купил? Гао дал?
– Купила!
– Это верно! Ну как у тебя с Гао?
– Хорошо!
– Ты что, его не любишь?
– Не знаю.
– Нет, уж нет... Заметно, заметно, не любишь, хоть и свои. Так ты у русских купил?
– У русских! В Тамбовке!
– Когда покупал, хороший был конь?
– Хороший!
– А теперь худой?
– Сразу как привел его, стал худой!
"Обманули тебя, верно, - подумал дед, - пьяного коня продали. Вот будешь знать русских барышников".
– Ты у кого купил?
– У Овчинникова.
Руки у Сашки дрожат, худая открытая шея мокра, на дабовой куртке черные потеки пота. На нем рыжая кожаная обувь до колен, вся избитая добела о корни и изношенная, но еще целая. Сашка темный, руки коричневые. Он сам как живой кусок земли.
Дед пожалел в душе, что Сашка так рьяно пашет, - значит, в Уральском не будет мастера.
– А печку Тимохе сложишь?
– Пахать кончай и ходи, - ответил китаец.
– Ходи и Тимоха работай... Печка делай...
– Ну, я так и скажу!
– Егор как живи?
– спросил китаец и вдруг улыбнулся, глаза его заблестели.
– Ничего его живи?
– Ничего... Ты тоже тут, значит, развернулся... Где же денег взял?
– Маленько заработал.
Сашка смог купить только такую конягу, и то половину денег пришлось занять у Гао.
"Мы все завели сами, а он за деньги. Купцы пособляют ему, - подумал Кондрат ревниво.
– Ему легче, чем нам".
Сошники, лопату, мотыгу дал Сашке в прошлом еще году Иван. Егор помог перековать старье.