Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— Интересно, — как бы про себя сказал Жариков. — Чистая психиатрия… Или всё-таки невралгия… — и уже в полный голос. — Ладно. Пойдём, посмотрим, как они.
Синие ночные лампы в коридоре. Особая больничная тишина. Тёмные двери палат. И только две светятся таким же синеватым светом.
Через дверные фрамуги Жариков заглянул в палаты. Гэб лежал неподвижно, закрыв глаза, но что-то подсказывало, что не спит. Чак спал, всхлипывая и постанывая во сне. Жариков повернулся к молча стоящим сзади Крису и Эду и услышал тихий,
— Один не спит.
— Дыхание не то.
Жариков кивнул и тихо спросил по-русски:
— Кто поговорит с ним?
— Я, — сказал Крис.
И решительно открыл дверь в палату.
Гэб слышал шум и разговор в коридоре, хотя последние фразы разобрать не удалось, на другом языке, похоже. Русские? Сейчас зайдут, найдут таблетку, которую он, схитрив, не проглотил, а зажал в кулаке и потом запрятал под матрас, и начнётся… Ну и хорошо: кончится это нелепое противное враньё про свободу, что нет рабов и всё остальное. Вон здесь какая орава черномазых. И все спальники. Зачем русским столько? Палас, что ли, здесь? Или больных ублажают? Спальника в усладу ему не давали. Ни разу. Спальницы… да, было как-то. А вот обычных рабынь хватало. На случку для приплода. Всё прибыль хозяину. Будь они все прокляты. Все. Все до единого. И прав был Чак, когда кричал, что беляк хорош только мёртвым.
— Ты чего не спишь?
Гэб открыл глаза. Белый глухой халат, белая круглая шапочка. А лицо тёмное, и волосы из-под шапочки чёрные, волной. Метис? Метис. И… спальник, точно.
— Болит что?
Гэб медленно разжал губы.
— Проваливай, погань рабская.
Крис улыбнулся, одним мягким и быстрым движением вынул таблетку из-под матраца и показал ему.
— Ну и дурак.
Гэб приподнялся на локте, одеяло свалилось, открывая мускулистую грудь и плоский живот.
— Беги, доноси, ты… — он длинно замысловато выругался. — Я ж тебя… спальника поганого…
— Не пугай, — Крис опять улыбнулся. — Ты же палач, без приказа ни хрена не можешь. Хочешь боль терпеть — твоё дело. Во сне боли не чувствуешь.
Гэб откинулся на подушку, поправил одеяло.
— Ты… ты откуда взял, что я… палач?
— Узнали тебя, — просто ответил Крис. — И тебя, и второго.
— Врёшь, я никогда… — и осёкся.
— Вспомнил, значит, — кивнул Крис и повернулся к двери. — Пить захочешь, вода в стакане на тумбочке. А вставать тебе нельзя. Лежи и спи, — теперь он говорил через плечо.
— Ещё я тебя, поганца, буду слушаться!
— Будешь, — Крис на мгновение обернулся. — Тебе же всё равно, кто приказывает.
— Ах, ты…!!! — Гэб захлебнулся руганью.
— Ну? — Крис спокойно подождал, пока он закончит. — И это всё, что ты умеешь? Небогато. Послушай тогда.
Крис говорил спокойно, даже участливо. И, закончив длинную, лихо закрученную фразу, сказал уже серьёзно:
— Там, рядом со стаканом, кнопка.
Эд и доктор ждали его. Молча вернулись в дежурку, и уже там Жариков спросил:
— Разве телохранитель и палач — одно и то же?
— У этих — да, — твёрдо ответил Крис. — Я сам, правда, их в работе не видел, повезло, но рассказывали, как в распределитель привозили таких и они слишком буйных, ну и… на кого укажут, вырубали. И вообще…
— Я тоже слышал, — кивнул Эд. — Говорят, им всё равно кого и как… На кого им хозяин укажет, и всё. И ещё говорили, им нас, ну, спальников, иногда давали.
— В утеху, — подхватил Крис, — вместо женщин. И не джи, а нас, элов. Джи-то умеют, а мы… Ну, и насмерть.
— Говорили, — Эд вздохнул. — Да, много чего говорили. Может, и врали…
— Может, — пожал плечами Крис. — Про нас тоже много врали. Только… правду врали.
— Ты это уже того… заговариваешься, — хмыкнул Эд. — Врали правду? Разве так бывает, доктор Иван?
— Интересно, — неопределённо сказал Жариков.
— Я докажу, — стал горячиться Крис. — Ну вот… Что мы без траханья жить не можем. Это как? Правда или брехня? Ну? Не сейчас, а тогда. Молчишь?
— Ты чего?! Нам это и тогда было по фигу!
— И загореться не боялся? — ехидно спросил Крис. — Чуть задёргает, не кидался к надзирателям, чтоб работу дали, а?
— Ну, было, — неохотно согласился Эд. — Так…
— Значит, правда. Что не можем — это правда, а что нам в охотку — это брехня. Так? — и сам ответил: — Так. И остальное так же. Что нам всё равно с кем. Хоть с уродкой, хоть со старухой, хоть с малолеткой, хоть… ладно. Правда или брехня, ну?
— Твоя взяла, — уныло кивнул Эд.
— И ещё… А, ладно, — не стал добивать его Крис. — Чаю, что ли, поставить?
— Чаю бы неплохо, — одобрил Жариков.
Крис встал и занялся чайником. Налил воды, включил в сеть. Достал заварной чайничек, пачку с чаем, коробку сахара, пакетик с печеньем. Эд, сидя неподвижно, глядел перед собой остановившимся глазами. Жариков рассеянно перелистывал журнал, обдумывая услышанное.
Когда чайник закипел, Крис взялся было за заварной, но тут же повернулся к Жарикову.
— Может, вы сами хотите?
Жариков кивнул и, отложив журнал, встал. Крис уступил ему место у чайного стола и сел рядом с Эдом. Жариков ничего не слышал, только заметил, как еле-еле шевельнулись губы Криса. Эд несогласно дёрнул плечом, но тряхнул головой и вымученно улыбнулся.
И они уже пили чай, когда Эд вдруг сказал:
— Если всё, что о них врали, правда, то… — и оборвал сам себя.
— То страшная это штука, — закончил за него Крис и решительно обратился к Жарикову. — Доктор Иван, вы один к ним не заходите. Опасно. И остальных предупредите.