Ангел из прошлого
Шрифт:
Ни одного дня Тамила не оставляла ее в покое. Она приходила невзначай, смотрела на нее так прямо и пристально, что нельзя было увильнуть и отвернуться – Сима была словно прикованная под этим взглядом. Тамила говорила четко и слишком убедительно, что эти глупые иллюзии приведут к пропасти. Что отец давно бы нашел и забрал Симу, если бы того хотел или вообще был жив. «На дворе двадцать первый век, алё! – кричала она, разойдясь. – Что там сложного – найти человека! Это раз плюнуть, стоит только немного пошевелиться. Просто прими, как данность, что ты одна – одна, понимаешь? Не хочешь, чтобы помогали – начни сама хоть что-то делать для своего будущего…» И дальше все в
При этом Тамила смотрела вовсе не сердито, а обеспокоенно. Иногда в ее взгляде проглядывала неуверенность, хотя голос у нее был громкий. И когда Сима пыталась отвернуться, Тамила тут же поворачивала ее голову к себе, внушительно глядела и говорила чуточку тише, чем обычно: «Смотри на меня! Я тебе что сказала – не отворачивайся и слушай! Тебе этого никто здесь не скажет, потому что им все равно».
Хотя Тамила вроде бы не желала ей зла, Сима все равно не хотела ее слушать. Все слова уборщицы, особенно такие внушительные – то громкие, то тихие, проникали слишком глубоко в душу. Еще немного – они прорастут, и мечта, ее смысл жизни, рассеется, как мираж. Ведь на самом деле намного легче жить в реальности, отдать свою судьбу в руки попечителей, подписать документы, получить практическую профессию, устроиться на работу, зажить не хуже других и…
Но все внутри нее противилось этому. Ведь она – художница, и не может быть кем-то еще. И где-то живет ее отец. И только он любит ее так сильно, как никто другой. И он ее не бросал. Не бросал, и все тут.
Тамила утверждала, что это не так.
Сима пряталась от нее, чтобы та не заставила ее поверить. Ее невзрачная одежда серого цвета, вечно спутанные короткие волосы, пластиковый браслет на руке, порой отрешенный, ушедший в себя взгляд напоминали пепелище. Однажды Тамила чуток приоткрыла тайну: у нее тоже была мечта. Какая – она не сказала. Но это все, что от нее осталось. Поэтому – долой мечты, от них только сплошные разочарования.
Сима прониклась. И тут же испугалась – своих эмоций и того, что захотела узнать Тамилу поближе, может быть даже – поддержать. Но с уборщицей лучше было не связываться – с ее идеями, советами и вопросами, наводящими на странные ненужные мысли. Она не помогала искать отца, а только мешала. Ведь если ей верить, был другой путь: можно довериться кому-то другому, кто полюбит Симу и станет о ней заботиться. Только вот кто? Кому она нужна?
Сима, конечно, не спрашивала. Она знала ответ.
Да и ей самой никто не был нужен. Никто – кроме отца.
Поэтому она стала избегать Тамилу еще более упорно – насколько это возможно.
Друзья и недруги
Сима медленно идет к дверям детдома. Сегодня воскресенье. Это значит, что сегодня можно провести денек без Тамилы.
Это, конечно, не точно, но лучше подумать о чем-то хорошем.
Например, о том, что сегодня не придет тот самый сон, который часто и мучительно повторяется. И Сима не будет снова истошно вопить и изображать привидение. Ведь именно из-за этих ночных истерик ее отселили. Она пугала остальных детей, да и воспитателей тоже.
А еще грозились выгнать. Но это, наверное, понарошку. Ведь не могут же ее выгнать просто так, на улицу.
Иначе тогда ей придется идти в ночлежку к бомжу Федоту.
Сима передергивает плечами. Вряд ли ее выгонят из-за какого-то сна или из-за того, что она отказалась учиться в техникуме. Это ведь ничего не значит. Главное, чтобы она не шумела и никому не мешала.
Сима вздыхает, открывая тяжелую дверь. Ее место в художественном училище, но там нужно много
Вот и третий этаж, теплая маленькая комнатка-подсобка. В углу стоит фанерная ширма. За ней так хорошо прятаться от всего мира и мечтать, а еще – тихонько говорить с портретами.
Сима с трудом развязывает замерзшими пальцами веревку большой бумажной папки и раскладывает перед собой рисунки.
Здесь есть портреты нескольких детей из детдома, пожилой воспитательницы, конечно же. Федота, а еще – Олега, доброго парня из церкви. Когда они пересекаются, он ей улыбается, а иногда даже спрашивает, как дела. Жаль, сегодня они не увиделись: Сима смогла выбраться на улицу только после обеда, а утром проходила какая-то проверка, в холле сновали то ли рабочие, то ли представители комиссии. А может детдом готовили к ремонту. Но это не столь важно: ей главное не попадаться на глаза воспитателям, а особенно – директрисе, чей голос все утро наполнял коридор монотонными интонациями, когда Сима выходила из комнаты и переклонялась через перила, напряженно вслушиваясь в разговоры внизу.
Сима прислоняется спиной к теплой фанерной ширме и зачем-то представляет лицо Олега – его небольшие глаза оттенка кофе с молоком, каштановые непослушные волосы, которые всегда растрепаны, как будто на них постоянно дуют из фена, его худощавую, даже хрупкую фигуру и исходящую от нее беззащитность. Мысли о нем ее обычно умиротворяют. Может быть, потому, что он не сказал ей ни разу ни одного грубого слова и, кажется, считал ее вполне нормальной. Ведь он зачем-то говорил с ней, и при этом его взгляд был обычным – спокойным и дружелюбным, без капли насмешки. Сима за свою короткую жизнь научилась хорошо считывать взгляды и отношение к себе. Олег был исключением из правил. Точнее – из того большинства людей, с которыми Симе довелось столкнуться.
Он вкратце рассказал ей о себе, и она помнила, что он занимался благотворительностью и помогал бедным – когда жил с родителями, а теперь усердно трудится в театре, чтобы заработать на жизнь. Сима познакомилась с ним еще год назад, когда ее привезли в Золотополь. Каждый раз, когда Олег интересовался ее делами, ей хотелось сказать чуточку больше, чем обычно говорят в ответ на этот банальный вежливый вопрос. Например, о том, что она уже целых шестнадцать лет верит, что у нее есть папа, и что он ее не бросал. Что они расстались по глупой случайности и по этой же случайности никак не могут друг друга найти. Но она так ничего не сказала, классически отвечая, что у нее все в порядке. Настолько в порядке, насколько это может быть у девочки без будущего.
Просто Сима дорожила этими короткими разговорами. А кто знает, как Олег себя поведет, скажи она ему то, над чем обычно смеются и издеваются? Может, посчитает ее странной и перестанет даже спрашивать, как у нее дела?
Но однажды она все-таки решилась разоткровенничаться и в тот же день узнала ужасную новость: у Олега в автокатастрофе погибли родители. Это ее придавило так сильно, что она во все остальные дни, когда он заговаривал с ней, делала вид, что такая же сирота, как и он. После она мысленно просила прощения у папы в надежде, что он ее понимает: Сима не отказывалась от него. Она лишь пыталась поддержать Олега, который остался совсем один.