Ангел из прошлого
Шрифт:
– Пожалуйста, откройте! – Сима плачет все сильнее. – Папа! Папочка, забери меня отсюда!
От бессилия она падает на пол. Подползает к кровати и утыкается лицом в сбитую старую перьевую подушку, пахнущую затхлостью и пылью.
Проходит совсем немного времени – дверь открывается.
– Я принесла тебе ужин, – сухо говорит Тамила. Сима слышит звук тарелки о деревянную поверхность стола и еще больше зарывается лицом в подушку.
– Ты что, меня не слышишь? – Тамила грубовато берет ее за руку.
Сима вся сжимается от ее прикосновения. Она забирается на кровать
– Я тебе говорила, что тебе надо срочно что-то менять, – говорит та. – Твои глупые иллюзии, выдумки твои идиотские доведут тебя до смерти.
– Это не выдумки, мой папа скоро за мной придет, – тихо говорит Сима, обхватывая себя руками. – И он накажет вас за все, что вы делаете.
– Твой отец не придет за тобой, – жестко говорит Тамила. – Он давно бы это сделал, если бы хотел или был жив. Ты прекрасно это знаешь. Просто забудь об этом и посмотри правде в глаза.
На тумбу с тяжелым звоном падает ключ. Тамила хлопает дверью. Вся комната будто содрогается после ее ухода.
На столе остывает каша. Сима не может есть, ее колотит и знобит. Она сворачивается клубочком в том же углу кровати и незаметно для себя засыпает.
Сима просыпается посреди ночи и не сразу может сообразить, где она. В комнате слишком темно, а так не бывает, ведь обычно светит фонарь с улицы, создавая причудливые тени на стенах, или луна заглядывает в окошко. Может, луны сегодня нет и отключили электричество. Но разве так бывает, что темноту будто можно потрогать руками?
Здесь кто-то есть. Сима не шевелится и почти не дышит.
Может просто сон? Продолжение сна? Кошмар наяву?
Глаза постепенно привыкают к темноте, и Сима видит – явно уже видит: рядом с ней на кровати сидит Тамила. Это ее фигура, странно молчаливая и до ужаса узнаваемая. И ее даже можно потрогать – она настоящая. Нет, это не может быть правдой. Почему она теперь здесь еще и ночью? Чтобы контролировать ее сон?
Тамила не двигается и похожа на статую. Сима крепко зажмуривается и открывает глаза, питая слабую надежду, что это обман зрения. Но нет. Фигура на месте. Сима снова ее трогает. Даже пытается сдвинуть с кровати. Никакого результата.
– Помогите… – почти беззвучно начинает она. Сима никогда бы не позвала на помощь, если бы это не было что-то настолько страшное и необъяснимое. Она просто не может находиться одна в комнате, когда на кровати сидит какое-то подобие Тамилы.
– Помогите! – кричит она, когда Тамила вдруг оживает и начинает шевелиться. – На помощь!
– Тихо! Тихо ты!– Тамила пытается закрыть ей рот рукой. Сима ничего не понимает – отталкивает ее руки, начинает метаться по постели. То, что до этого она держала в себе, копила и несла, не показывая никому, вдруг прорывается со страшной силой.
– Прекрати! Замолчи сейчас же! – Ее тормошат. Какие-то люди, много людей. И Тамила с ними. А Сима все никак не может успокоиться и до конца осознать, что происходит.
– Вот истеричка! Весь дом всполошила.
– Это я виновата. – Сквозь шум в ушах доносится знакомый
***
– Я не хотела, правда, – Тамила хмуро бормочет себе под нос, собирая рабочий инвентарь в свое привычное рабочее утреннее время. Сима просто лежит. Нет сил встать. Следит за Тамилой, за тем, как она снует, ставя ведро, длинную щетку, швабру и что-то еще в одно место, чтобы взять все это разом и пойти работать. Хотя Тамила здесь работает круглосуточно, интересно, ей за это платят? Вряд ли.
Сима прикрывает глаза и сквозь щелочки в веках продолжает вяло наблюдать. В движениях Тамилы не прослеживается ничего опасного, как и в ней самой. А вот ночью почему-то все казалось искаженным, наводило ужас. Теперь мрак рассеялся, но остались воспоминания. Тамила, может, сегодня не будет гнаться за ней по коридору, но запереть в подсобке на ключ вполне может.
Сима осторожно протягивает руку к тумбочке и берет ключ. Он приятно холодит ладонь, когда она его сжимает. Тихо и незаметно она несет его к себе и запихивает под матрас.
– Ты мне не веришь?
Сима вздрагивает: Тамила смотрит на нее в упор. Она, конечно же видела, куда отправился ключ. Что она сделает, заберет? Сима не отдаст. Она будет бороться, что есть сил. Ее нельзя здесь запирать, ей нужна свобода, много свободы… Отец ждет. Время утекает с каждой минутой… Может, ему плохо, может, он нуждается в ней. А она все медлит. Она все еще его не нашла. Ей нельзя бездействовать, неужели не ясно?
Тамила подходит к кровати. Сима вся сжимается под одеялом, готовясь к самому худшему. Но та смотрит тревожным, совсем не злым взглядом, а потом отходит, немного сутулясь. Как будто ее обидело недоверие Симы. Как будто не Тамила вела себя ужасно вчера вечером, а кто-то другой. Как будто после всего этого ей можно доверять.
Сима закрывает глаза, чтобы не видеть ее щуплую фигуру, привычно засунутые руки в карманы джинсов и лохматые волосы непонятного оттенка. Снова хочется плакать, но она давит себе это. Потом, как-нибудь потом, когда останется одна.
Привычно хлопает дверь – Тамила, наконец, ушла. Но через пару минут дверь открывается, и на пороге стоит воспитательница Клавдия Ивановна.
Сима садится на постели. Ее обычно проверяют в пятницу вечером – на месте ли, все ли в порядке. А сейчас утро понедельника…
Сердце неприятно екает: не к добру все это.
Неожиданная встреча
Сима нащупывает ключ под матрасом, привычно сжимает его в руке, после чего встает, не попадая ногой в тапочек.
– Доброе утро, Клавдия Ивановна, – бормочет она растерянно. Мелькает шальная мысль: хорошо, если бы здесь рядом с ней была Тамила. Это первый раз, когда Сима действительно хочет ее видеть.
Наверное, виной всему ее слова, которые крутятся в голове, не переставая: «Это я виновата. Не трогайте ее, ей просто нужно отдохнуть».