Антигитлеровская коалиция — 1939: Формула провала
Шрифт:
Таким образом, гарантии не имели реального содержания. Они предназначались для успокоения общественности и были призваны служить средством сдерживания Германии. Но последнее было более чем проблематичным, что продемонстрировал европейский кризис в 1939 г.
Что касается англо–франко–советских переговоров, то они получили достаточно подробное освещение в публикациях документов и исследованиях историков[420]. Поэтому имеет смысл затронуть ключевые и дискуссионные моменты.
Переговоры проходили в обстановке эскалации фашистской агрессии, оформления военного союза между Германией и Италией 22 мая 1939 г. и нарастания напряжённости в германо–польских отношениях. Правительство Чемберлена согласилось на переговоры с СССР под давлением той тревожной и неопределённой ситуации, которая сложилась в Европе, и оппозиции, настаивавшей на образовании
И ещё один важный момент. Документы архива Форин офис свидетельствуют, что английское правительство вовсе не покончило с политикой умиротворения, рассчитывая на то, что в подходящий момент ему удастся договориться с Гитлером по спорным вопросам. И в этом смысле оно планировало использовать переговоры с СССР. 24 мая 1939 г. на заседании кабинета министр иностранных дел лорд Галифакс и министр по делам доминионов Инскип заявили, что «когда мы усилим наши позиции посредством заключения соглашения с российским правительством, мы должны выступить с инициативой о возобновлении политики умиротворения». Таким образом, «у нас появится возможность договариваться (с Германией. — А. И.) с позиции силы, и скорее всего Германия прислушается к нам». Чемберлен согласился с этим, но заметил, что момент для принятия данного предложения «ещё не созрел. Необходимо не только оставаться сильным, но добиться того, чтобы другие осознали этот факт. К тому же общественное мнение. ещё не готово для такого поворота»[421].
Тройственные переговоры с самого начала (с апреля 1939 г.) натолкнулись на серьёзные трудности, преодолеть которые в полной мере оказалось невозможным. Англичане были против предложения СССР не заключать сепаратный мир с агрессором, поскольку не желали связывать себе руки твёрдыми обязательствами. Они также не соглашались (вплоть до июля 1939 г.) предоставить гарантии Прибалтийским странам, считая это слишком большой ценой за «помощь со стороны России»[422]. К тому же Польша и Румыния были против прохода советских войск через свои территории в случае войны с Германией (СССР не имел общей границы с ней), а это создавало серьёзные трудности для всех участников переговоров. Польский министр иностранных дел Юзеф Бек во время переговоров с Чемберленом и Галифаксом в Лондоне в начале апреля 1939 г. твёрдо заявил, что Польша выступает против пакта о взаимопомощи с Россией, ибо он вызовет немедленную враждебную реакцию Гитлера и спровоцирует конфликт[423]. Но это была надуманная позиция, обусловленная политическими и идеологическими разногласиями между Варшавой и Москвой. Буквально через несколько дней после визита Бека в Лондон, 11 апреля 1939 г., Гитлер подписал план «Вайс» — план военного разгрома Польши.
Позицию Румынии 24 апреля озвучил министр иностранных дел Григоре Гафенку во время визита в Лондон: «Я не доверяю советскому правительству, поскольку их цель — мировая революция. Я полностью согласен с вашей (правительства Чемберлена. — А. И.) линией»[424].
Прибалтийские страны — Латвия, Финляндия и Эстония (Литва, не имевшая общей границы с СССР, не фигурировала в проекте соглашения) также не были настроены в пользу сотрудничества с Советским Союзом. Так, министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер заявил 9 мая, что «советская военная машина может функционировать только в обороне», и его страна не примет гарантию от России[425]. Примерно в таком же духе высказался и руководитель Финляндии Карл Маннергейм[426].
Ещё один важный фактор, повлиявший отрицательным образом на ход и исход тройственных переговоров, — оценка руководителями Англии оборонного потенциала СССР. Ключевое значение для них имел доклад начальников штабов «Военное значение России» от 24 апреля 1939 г. В нем отмечалась «низкая наступательная ценность» Красной армии из–за репрессий среди её командного состава и «жёсткой системы контроля со стороны комиссаров». Признав, что в начале войны СССР может выставить на свой Западный фронт 100 пехотных (стрелковых) и 30 кавалерийских дивизий, авторы утверждали, будто экономика страны не в состоянии обеспечить военными материалами более 30 дивизий. Отмечалось также,
С другой стороны, «русская армия сможет оказать сопротивление Германии в её попытке подчинить себе Прибалтийские страны», а в том случае, если Польша и Румыния будут побеждены, «Россия в состоянии сдерживать значительные силы Германии на востоке». Английские военные руководители считали, что СССР, обладая достаточным количеством дивизий на Дальнем Востоке, представляет ценность и с точки зрения сдерживания Японии. В целом авторы доклада были настроены скептически в отношении сотрудничества с СССР, тем более что «некоторые страны из–за глубокой враждебности к коммунизму» могут не дать согласия на проход советских войск через их территорию, а это «сведёт на нет значение такого сотрудничества». В докладе также отмечалось, что «существует серьёзная опасность сближения Германии и России»[427].
На заседании кабинета 26 апреля лорд Галифакс отметил важность положений доклада военных и подчеркнул, что «ценность русской армии и России как союзника совсем не такая, как её изображают лейбористы». И далее: «Конечно, нам нужно либо нейтрализовать Россию, либо иметь её на своей стороне. В то же время следует помнить и иметь в виду отношение Польши к России». Вывод, к которому пришли члены правительства, звучал следующим образом: «Мы не должны отказываться от возможности получения помощи России в случае войны. Мы не должны подрывать общий фронт с Польшей и ставить под угрозу дело мира»[428].
Таким образом, сотрудничество с СССР не являлось приоритетным с точки зрения британских интересов. В этом заключалась главная причина неудачного хода и исхода тройственных переговоров.
Параллельно с ними эмиссары английского правительства вели секретные переговоры с немцами. Они продолжались (с перерывами) с июня 1939 г. вплоть до начала Второй мировой войны. В ходе переговоров немалое место отводилось Данцигу, этому, как считали члены кабинета Чемберлена, яблоку раздора между Германией и Польшей. Официальный Лондон установил связь с руководством рейха через шведских промышленников Акселя Веннер–Грена и Биргера Далеруса (близкого к Герману Герингу), верховного комиссара Лиги Наций в Данциге Карла Буркхардта, а также через Бенито Муссолини и Ватикан. На переговорах обсуждались различные вопросы: экономическое и финансовое сотрудничество двух стран, заключение англо–германского пакта о ненападении и, соответственно, отказ Великобритании от гарантии независимости Польши, совместная эксплуатация рынков Китая, СССР, колоний европейских стран. Восточная и Юго–Восточная Европа рассматривалась эмиссарами английского правительства как «естественная экономическая сфера» Германии. Они не возражали против усиления её позиций в регионе, но при условии, что Англии будет обеспечена там «разумная доля»[429].
И все же, несмотря на усилия по нормализации англо–германских отношений, правительству Чемберлена не удалось достичь поставленной цели. Шансы на оформление широкого соглашения между Великобританией и Германией были ограниченными. Руководство Третьего рейха планомерно готовилось к войне против Польши, и Гитлера совершенно не устраивало половинчатое решение польского вопроса в духе Мюнхена. По существу, отсутствовала необходимая база для мирного урегулирования. Серьёзные уступки Германии за счёт независимых стран, таких как Польша или Румыния, казались невозможными. Щедрая экономическая и финансовая помощь рейху представлялась нереальной, поскольку она могла ударить бумерангом по Британской империи. К этому добавлялись антигерманские настроения общественности, напряжённость во франко–германских отношениях и опасения английских политиков остаться без союзников в условиях войны.
В этой связи возникает вопрос: почему Гитлер дал согласие на переговоры с англичанами, если он твёрдо решил напасть на Польшу? К тому же он, понимая, что Англия является помехой на пути его мировой экспансии, 23 мая заявил генералам: «Англия является нашим врагом и война с ней — это вопрос жизни и смерти»[430]. По всей видимости, Гитлер, делая ставку на скоротечную войну против Польши, стремился не допустить её перерастания в мировую войну (отсюда заигрывание с англичанами). Задача уничтожения Британии и её империи была рассчитана на перспективу. Германия тогда ещё не обладала необходимыми ресурсами и возможностями, и ей следовало прежде утвердить своё господство в Европе и лишить Англию её союзников.