Апокалипсис местного значения
Шрифт:
— Ты мне не друг, Гюнтер, — отрезал Шалугин, до белых пальцев сжав рукоять автомата. — На тебе смерть полковника.
— А почему ты решил, что это я?
— Не юли, Гюнтер, больше некому.
— Хорошо. Допустим это так, — Гоффман развёл руками. — И что это меняет?
— Всё. Всё меняет. Ты же знаешь — он был мне как отец.
Гоффман вздохнул:
— А ты стал ещё и сентиментальным, Саша. Ладно, — он опустил пистолет, — не хочешь доли — не надо. Отдай мне то, зачем я здесь, и мы разойдёмся.
— А если нет?
— Тогда, Саша, нам придётся стрелять. Решай. Только быстро. Я очень спешу.
— Ладно,
Я не верил своим глазам. Неужели всё кончено? Трое боевиков Гоффмана вышли из-за своих укрытий и быстро подошли к нам. Один держал на мушке меня, двое — Шалугина.
— Так-то лучше, Саша, — Гоффман отбросил ногой шалугинский автомат и вытащил у него из-за пояса «Люгер». — Где? — спросил он коротко.
Шалугин показал на сейф.
Глаза Гоффмана загорелись. Он подскочил к сейфу и распахнул его. На лице бывшего сотрудника ШТАЗИ сияло такое безумие, словно перед ним лежали сейчас все сокровища Эльдорадо.
На миг все трое парней Гоффмана повернулись к сейфу. Шалугин ждал именно этого. Коротким хуком он разнёс переносицу тому, что был к нему ближе и подсечкой завалил на пол второго. Тот, что стоял рядом со мной, резко развернулся и вскинул автомат. Что и говорить, выучка у ребят была железная. Но и я кое-что умел. Перехватив руку с автоматом, я с силой рванул её вверх и в сторону. Парень заорал от боли, но автомата не выпустил, полоснув очередью в потолок. Сверху посыпалась каменная крошка и осколки разбитого плафона. Тогда я с разворота ударил его коленом в пах. Парень громко выдохнул, сложился пополам и упал на пол. Краем глаза я заметил, как Гоффман сунул что-то за пазуху. Затем он несколько раз выстрелил в Шалугина. Тот успел отскочить в сторону и одним махом оказался у стеклянного шкафа. Я понял, что он задумал. Против Гоффмана и трёх его головорезов нам так и так не выстоять. Но ещё был шанс попытаться врубить систему.
Я увидел, как побелело лицо Гоффмана. Он что-то закричал и стал стрелять сразу с двух рук.
Пули вдребезги разнесли стекло шкафа. Пара из них досталось и Шалугину, ударив его в плечо и в бок. С пола вскочил парень, которого Шалугин достал подсечкой и с колена, почти в упор, высрелил. Очередь прошила спину Шалугина. Но было уже поздно. Он успел нажать кнопки и теперь всем телом навалился на рубильник.
Разрывая душу, заревела сирена, и механический голос объявил:
— Внимание! Включена система самоликвидации. Всему персоналу срочно покинуть комплекс. До взрыва осталось тридцать минут.
Мне, наконец, удалось вырвать автомат, и я влепил остаток обоймы в того, кто стрелял Шалугину в спину. Он дёрнулся и стал оседать, будто из него выпустили воздух. Его напарник с перебитым носом кинул что-то в мою сторону, и мир вокруг утонул в грохоте и ослепительной вспышке света.
Нет, на этот раз я не потерял сознания и, даже не почувствовал никакой боли. Всё вокруг заволокло светящимся хрустальным туманом и я просто перестал видеть и слышать. Меня вывели из игры маленькой, как орех, светобарической гранатой. Сволочи. Я беспомощно ползал по полу, натыкаясь на стреляные гильзы и осколки стекла и, казалось, прошло полжизни, прежде чем ко мне снова вернулась способность видеть и слышать.
— До взрыва осталось двадцать шесть минут, — сообщил голос.
Боже! У меня
Где-то рядом раздался стон. Я обернулся. Это был Шалугин. Несмотря на страшные раны, он всё ещё был жив. Я подбежал к нему и встал над ним на колени. Пули, пройдя навылет, разворотили ему всю грудь. Просто чудо, что он ещё дышал. Он поманил меня пальцем, и я нагнулся.
— Ухожу, — слетело с его окровавленных губ. — Теперь ты страж острова. Возьми, — дрожащей рукой он залез за пазуху и вытащил какой-то перепачканный кровью диск.
Я машинально взял его и запихал в карман.
— До взрыва осталось двадцать пять минут, — напомнил голос.
— Прощай, — прохрипел Шалугин, — беги.
По его телу прошла судорога, и он затих. Я закрыл его мёртвые глаза и встал. Нужно было спешить. Речь сейчас шла не только о моей жизни. Гоффман наверняка успел прихватить цилиндр из сейфа, и нужно было во что бы то ни стало остановить его.
Но как это сделать, не зная обратной дороги? На глаза мне попался труп того парня, которого я застрелил. Странно, но я не испытал никакой жалости к этому человеку. Я подошёл к нему, чтобы забрать оружие, и вдруг меня словно молнией ударило — фонарь! Тот самый, о котором говорил Гоффман. Фонарь был пристёгнут к широкому кожаному ремню парня вместе с гранатным подсумком и запасными обоймами. Благодаря Бога за такой подарок, я снял с убитого весь этот арсенал и, прихватив валявшийся рядом автомат, кинулся к выходу.
— До взрыва осталось двадцать четыре минуты, — отчеканил механический голос.
Я бежал по гулкому коридору, и во мне ещё билась крохотная надежда. Целых двадцать четыре капли.
Ключ — остров. 15 июня 2019 г. После полудня
Из колодца, кашляя и выплёвывая воду, показалась мокрая голова Гриффита. Он перевалился через сруб и, прижимая что-то к груди, упал на траву. Следом появился один из бойцов Гриффита с распухшим и посиневшим лицом. Он судорожно хватал воздух, из его разбитого носа струй-кой стекала кровь. У обоих был такой вид, будто за ними гнались все дьяволы ада.
— Что случилось, Гарри? Где остальные? — Джил подбежала к Гриффиту и помогла ему встать.
— Они решили остаться, — мрачно усмехнулся Гриффит, — а вот нам надо убираться отсюда, девочка. И как можно скорее, — он схватил Джил за руку и потащил от колодца.
Перед ним тотчас возник Смит.
— Это уже слишком, Гриффит, — воинственно выпалил он. — Отпустите девушку и потрудитесь объяснить, что происходит.
Вместо ответа Гриффит отпихнул его в сторону, продолжая тащить за собой упирающуюся Джил.
— Стойте, Гриффит. Стойте или я стреляю! — завизжал Смит.
Отпустив, наконец, девушку, Гриффит резко обернулся. В пухлой руке Смита холодно поблёскивал дамский шестизарядный «Кроулер».
— Выкладывайте, Гриффит, что Вы надумали? — окрепшим голосом приказал Смит.
— Что я надумал? — Гриффит зло засмеялся, — Что ж, старый осёл, слушай. Мои арабские друзья уже разгружают апельсины, и очень скоро выйдут из Мурманска. Они будут ждать меня в нейтральных водах. И я не намерен опаздывать на встречу. Тем более, что у меня есть для них небольшой подарок.