Апокалипсис местного значения
Шрифт:
Посмотреть на диковинный летательный аппарат высыпал весь персонал. Кроме хозяек теремов, задрав в небо головы, таращились на наш «батон» и несколько мужичков, не похожих ни на «строителей», ни на бандюг Гоффмана. Скорее всего, какие-нибудь кержаки, нанятые на сезон в дворники или плотники.
Баржа повисла в метре от земли, и нам с Джил пришлось прыгать.
— Эй, секретные агенты, счастливо отдохнуть! — Шатохин махнул нам из люка рукой, и «батон» стал бесшумно набирать высоту.
Нас обступили со всех сторон, ахая и качая головами.
— Где ж вы были-то, миленькие? — запричитала наша хозяюшка, прижимая к груди руки.
— А мы уж обыскалися вас, — окала она, — думали, неровён час, случилось чего. На стройке-то видели, али нет, пожар-то какой случился?
— Ладно тебе, Матвевна, — вмешался один из кержаков. — Люди на ногах еле стоят, а она с пожаром со своим.
— И то правда, — спохватилась она, — идём в хату. Я вам сейчас щец горяченьких. Да и отдохнёте, а мужички пока баньку стопят. Первое дело банька-то.
Приговаривая так, Матвевна буквально потащила нас к своему терему. Я покорно ковылял за хозяйкой, и на душе у меня было нехорошо. Что будет теперь с островом, с этими добрыми простыми людьми? С посёлком? Наверняка ведь объявят карантин, и всех спровадят на материк. Сам «Русский север» было не жаль. Если они перед законом чисты, как ангелы, и не замешаны в истинных делах «TPL», то фирме придётся лишь поменять маршрут, благо есть ещё что показы-вать туристам на Белом море.
В этом минорном настроении я и добрёл до терема. Хозяйка тут же метнулась в кухню греть щи, а мы с Джил остались наконец одни.
— Поговорим? — спросил я, когда мы уселись за уже знакомый дубовый стол, облокотились на гладкие доски и дружно вздохнули.
— Поговорим, — согласилась Джил.
— Итак, ты агент Интерпола? — снова спросил я, глядя ей прямо в глаза.
— Да, — Джил устало улыбнулась, — я специальный агент по борьбе с наркотиками.
— Наркотики? Вот как? — я был немного удивлён.
— Наш отдел давно сел на хвост ребятам из «TPL», — объяснила она, — но внедрить туда своего человека долго не удавалось. И тогда решено было каким-то образом выйти на самого Смита, ведь именно он и заправлял всем теневым бизнесом фирмы.
— Ты его соблазнила? — не удержался я.
— Я? — Джил рассмеялась. — Почти. Только не я, а моя Прис.
— Боже праведный! Так у тебя ещё и напарница есть?
— Ну, — Джил вздёрнула плечиком, — если так можно называть мою кошку…
— Кошку?
— Когда в отделе стали разрабатывать Смита, — охотно пояснила Джил, — долго ни за что не могли зацепиться. Ни карточных долгов, ни прошлых судимостей, даже никаких связей на стороне.
— Просто ангел, — вздохнул я.
— Ты знаешь, — Джил вдруг погрустнела, — а ведь он по-своему не таким уж и плохим человеком был. Ко мне он, можно сказать, как к дочери или племяннице относился. Опекал, заботился.
— Так что же, кошка? — напомнил я.
— Выяснилось, что у Смита есть-таки единственная страсть — кошки. Он слыл ярым кошатником и каждое воскресенье председательствовал в кошачьем клубе, в Хьюстоне. Тогда я и предложила вариант с Прис. Присцилла у меня шиншилла персиковая. Ну, такая прелесть! — Джил засияла от гордости. Я бы не удивился, если бы она достала из кармана кошачье фото и, чмокнув, протянула бы мне полюбоваться. — В одно из воскресений, — продолжала Джил, — я притащила Прис в клуб.
— Послушай, — спросил я, — ты ведь и в самом деле прекрасно владеешь языком. И говоришь совсем без акцента. Откуда это?
— Это мама, — Джил светло улыбнулась. — Она русская. Ещё при Горбачёве уехала в Штаты. Там вышла замуж, родила меня. Так и осела в Нью-Йорке. А про Россию каждый день только и разговоров. Если бы она узнала, что я здесь, жутко бы обрадовалась.
— А она не знает?
— Нет, — Джил покачала головой, — она не в курсе даже, что я работаю в Интерполе. Её бы удар хватил.
— А как насчёт Джульетты? — поинтересовался я, — Импровизация для легенды? На самом-то деле, ты ведь Джилиан.
— Это тоже мама. Она меня Джульеттой зовёт, а отец Джилиан или Джил. У них с самого начала такое разделение вышло. А вообще-то мне всё равно.
Наконец из кухни появилась хозяйка в красном холщовом фартуке, неся перед собой на ухвате дымящийся чугунок. Она водрузила его на стол и проворно разлила щи в две глубокие глиняные
миски, приговаривая при этом:
— Откушайте пока щец. Суточные, на свининке на постной. А я соберу чего-нибудь на второе.
— Да вы не хлопочите так, — попытался я унять хозяюшку — Нам бы слегка только перекусить.
— Как такое перекусить? — всплеснула она руками. — Вы ж сутки не евши. Нет уж. Я вас покормлю, в баньке попаритесь, отоспитесь. Тогда и я буду покойна.
Спорить с Матвевной было бесполезно, и я сдался. Мы с Джил молча навалились на щи, и только тогда я понял, как сильно проголодался.
— А зачем ты в меня стреляла? — спросил я, когда моя миска опустела.
— Я приняла тебя за Гриффита, — ответила Джил, добирая деревянной ложкой прозрачные лоскутки капусты. — Смит дал мне задание проследить за каким-то Шалугиным. Зачем, не сказал. Проговорился только, что им интересуется «один наш человек». Я тогда не знала, что это Гриффит, и за этого человека приняла тебя. Ты же тоже сёк за Шалугиным. Ну, а потом решила выследить тебя где-нибудь не на людях и расколоть насчёт планов Смита.
— Расколоть, говоришь? — я укоризненно посмотрел на Джил. — Ты ведь меня чуть на тот свет не спровадила.
— Извини, — Джил коснулась моей руки. — Кстати, как ты после того? Я, когда увидела тебя там, в котловане, глазам не поверила. С такой дозы ты должен был проваляться до вечера.
— Помогли добрые люди, — мне на миг вспомнилось кроткое личико Елизаветы. — Скажи, Гриффиту ты моё имя назвала?
Джил виновато кивнула:
— После того выстрела, я решила вернуться в посёлок. Я не хотела, чтобы Смит заметил моё отсутствие. Но он уже ждал меня на окраине со своими наёмниками — ты их потом видел. Смит отругал меня за то, что я упустила Шалугина. Дескать, пока я бегаю неизвестно где, он успел улизнуть из посёлка. Пришлось броситься в погоню. Мы обыскали всё вокруг, но Шалугина уже след простыл. Тогда Смит приказал идти к стройке.