Апокалипсис местного значения
Шрифт:
отдёрнул руку — жгутики стрекались почище крапивы. Озадаченный, егерь ещё долго наблюдал за загадочным созданием природы. Рыжий лишайник решительно не походил ни на что, что доводилось видеть ему в этих местах.
«Расскажи кому — засмеют, — думал он, возвращаясь к снегоходу. — Надо же такое: лишайник капкан сожрал. Нет, ей Богу засмеют. Разве что внучка поверит, ну да с неё что возьмёшь, молода ещё, хоть и невеста на вид…»
Денис Петрович завёл снегоход и помчал прямиком
рез пару дней и посмотреть ещё раз, что да как.
Но, возвратиться к проталине Денису Петровичу было не суждено. Поначалу закрутили дела, а потом и вовсе слёг он от какой-то лихоманки, да так и не оправился. К концу марта, с последним снегом Дениса Петровича не стало. Хоронить старого егеря пришёл весь посёлок.
Глава 2
«New York Times» от 12 марта 2020 г.
Источники в NASA сообщают о странной температурной аномалии, зафиксированной исследовательским спутником «Глем» в районе Кольского полуострова. По оценкам специалистов оранжево-красное пятно площадью в 50 — 70 квадратных акров имеет температуру поверхности 42 градуса по Фаренгейту, что, в среднем, на 17 градусов выше среднесуточной температуры по данному региону. Опасение вызывает устойчивая тенденция к росту пятна, а также его относительная близость к российской военной базе Оленегорск — 7.
Что же скрывается за этой странной аномалией? Почему снова молчат русские? Не устроили ли они в сопках Кольского полуострова очередной химический могильник? И не ждёт ли планету ещё один страшный сюрприз? Ещё один Свердловск или Чернобыль? Ответов на эти вопросы пока нет.
Приказ № 119/2 по «ОАЗиС» МЧС РФ от 17.03.2020.
При проверке информации, полученной со спутников слежения «Глем»(США) и «Циклон — 312»
(Россия), была выявлена локальная температурная аномалия в квадрате 13–28. Координаты аномалии совпадают с местом падения вертолёта Ка-70, бортовой номер 017, (см. отчёт Гос. комиссии за 17.06.2019). В связи с этим обстоятельством, приказываю:
1. направить в квадрат 13–28 мобильную группу и передать в её распоряжение перед-
вижную лабораторию класса «Гефест»;
2. произвести негласный экспресс-мониторинг зоны по высшей степени биологической
опасности;
3. принять меры по легализации деятельности группы в регионе и пресечению возможной
утечки информации из квадрата 13–28;
4. назначить
Директор «ОАЗиС» Гремин Э.К.
Посёлок «Новый». 17 апреля 2020 г. Полдень.
— Коэффициентом размножения нейтронов называют отношение количества нейтронов последующего поколения к количеству нейтронов предыдущего поколения.
Я подождал, пока эта вечная истина запечатлится в тетрадях старшеклассников, повернулся к пластиковой доске и принялся чертить цветными маркерами схему деления ядер урана. Схема получалась красивая.
За моей спиной возник очаг нездорового оживления.
— Чем это они размножаются? — долетел до меня громкий шепот и едва сдерживаемые смешки.
— Мухряков, — безошибочно определил я эпицентр беспорядка и повернулся к классу.
— А чего я то сразу? — громогласно оскорбился Мухряков, конопатый красавец с ушами, похо-
жими на пельмени. Он демонстративно отпихнул тетрадь и стрельнул взглядом на первую парту
у окна. Оттуда, с первой парты, смотрели на меня, не таясь, огромные серые глаза из-под русой
чёлки.
— Что-нибудь не понятно, Лебедева? — осведомился я.
Глаза постояли, словно две звезды на небосклоне, потом медленно опустились и замерли над
белоснежным тетрадным листом.
Я посмотрел на класс. 11 «Б» умильно глядел на меня. Никто и не думал перерисовывать мою красивую схему.
— До звонка пять минут, — я демонстративно постучал пальцем по своим «Камандирским». –
В конце урока кое у кого я заберу тетради на проверку.
Шантаж подействовал. Двадцать две головы склонились над столами. Я двинулся по рядам.
Шёл шестой урок, и за стенами бушевал апрель. Солнце бросало из окон мощные, светящиеся насквозь параллелепипеды горячего света, на которые больно было смотреть. И меньше всего
сейчас хотелось моим старшеклассникам вычерчивать всякие дурацкие схемы.
Зазвенел звонок. Дружно облегчённо вдохнув, класс ринулся на свободу. Одним из первых,
из кабинета физики вырвался, разумеется, Андрей Мухряков.
Одной из последних, как всегда, уходила Лика Лебедева.
Подождав, пока класс опустеет, она медленно приблизилась к кафедре, аккуратно ступая белыми сапожками. Я прилежно заполнял журнал.
— Сергей Александрович, — помолчав, спросила она, — а вы к нам надолго?
— Пока ваша Лариса Фёдоровна с конференции не вернётся, — ответил я, не поднимая головы от журнала.
— А на сколько она уехала?
— Недели на две, на три.
Некоторое время она стояла молча, я только слышал её лёгкое дыхание и запах духов.
— Сергей Александрович, — спросила она снова. — А у нас будут занятия по астрономии?
— Да, Лика. По программе у нас есть несколько уроков.
— И мы будем изучать звёздное небо?
— Будем, — я дописал всё, что положено и, наконец, оторвал голову от журнала.