Аргентинец поневоле
Шрифт:
Мужчины были цыганистыми, мелкими и грязноватыми. Этакие мини детинушки-сиротинушки. Женщины — среди молоденьких девушек встречались смазливые смуглянки ( среди латиноамериканок всегда было много красавиц), то и дело слышался завлекательный смех какой-нибудь «гражданочки», дамы постарше были «на любителя».
Но, на мой вкус, латиноамериканские женщины слишком быстро стареют, дурнеют, толстеют и обзаводятся усиками под носом. Что весьма странно, так как чистокровные индейцы, как и многие азиаты, которым они приходятся дальними родственниками, как правило волос на лице и теле не имеют от природы.
К
Пищи для ума пока что было маловато, так что я вернулся к «погружению в эпоху». К концу 18 века пираты отошли в область мифов и легенд. То есть вывозить колониальные товары из Латинской Америки можно было из любых портов.
Процветанию Буэнос-Айреса сильно поспособствовал указ короля Карла III, который разрешил испанским торговым судам использовать местный порт наряду с портом Монтевидео (корсарство к тому времени уже не представляло серьезной угрозы, и корабли могли плавать поодиночке в разные порты). По мере прогресса торговли, все больше контрабандистов порывали со своим преступным занятием, а торговля прогрессировала интенсивно, ведь страна обладала значительными ресурсами, среди которых ведущую роль играли скот, серебро, дикорастущие лен и конопля.
К тому же, монополия испанского и португальского флота в океанах, как и авторитет римского папы, на который она базировалась, осталась в прошлом. Сейчас по морям плавали кто хотел и когда хотел.
А так как англичане, французы и голландцы, чьи корабли заполонили мировые воды, не могли пользоваться сухопутными дорогами через узкие места американских континентов, то выбора у них не было. Попасть с этой стороны на тихоокеанское побережье Америки можно было только в одном месте — на юге. Через Магелланов пролив или пролив Дрейка.
А так как дальше на юг безопасных мест для стоянки и закупки провианта было мало, то расцвели порты Ла-Платы. Глубоководный порт Монтевидео расположен ближе к выходу из залива. К тому же, восточный берег ближе к Европе, так что основная масса транзитеров останавливалась там.
У Буэнос-Айреса были свои фишки. Разветвленная речная система, по которой, как по дорогам, можно было пробраться в глубь континента. Так что Монтевидео стал основным портом для транзитеров, а Буэнос-Айрес для экспортеров. Импорт из Европы чаще всего тоже шел через Монтевидео, но оттуда на судах с более мелкой осадкой, далее в Буэнос-Айрес.
Конечно, никто не складывает все яйца в одну корзину. Были еще порты. Южнее Буэнос-Айреса, на западном берегу залива, находился порт Ла-Плата. Вероятнее всего, именно его огни я наблюдал ночью слева. Но тут имеются нюансы. Еще с испанских времен этот порт облюбовали французы. Как известно, французский король Людовик XIV, во время войны «за испанское наследство», добыл испанский трон для французской династии Бурбонов.
Вместе с новым королем из Франции в испанские владения приехало немало французов, стремящихся пробиться в начальство. В чем они и преуспели. Так во время войны за независимость в Аргентине главным «колонизатором»
Да и после обретения независимости порт Ла-Плата оставался французской занозой в теле Аргентины. Даже консул Франции предпочитал находиться не в Буэнос-Айресе, а как раз в Ла-Плате. Благо тут недалеко. Французский консул правил там как король, в окружении своих подданных.
Закрывая тему портов, можно отметить, что суда с маленькой осадкой, пользуясь океанским приливом и попутным ветром, могли подняться выше по течению реки Ла-Платы и выгрузиться в порту Рио-Куарте.
Главным достоинством Буэнос-Айреса в новых условиях стало то обстоятельство, что теперь испанцам не надо было из Боливии гонять караваны в портовую Арику через Анды. Когда носильщики и вьючные ламы переходят по шатающемуся плетенному мосту через ущелье, имеется большая вероятность упасть, сломать шею и потерять драгоценный груз.
Теперь можно было из боливийского Сукре по притоку Параны спокойно сплавлять грузы по воде и вывозить из порта Буэнос-Айрес. А поскольку золото и серебро, вывозимое из Боливии, предмет серьезный и за этим делом должны приглядывать специальные люди, то начались большие административные перестановки.
Наряду с двумя основными вице-королевствами ( Мексикой и Перу) которые уже существовали столетиями, на закате испанского владычества, в 1776 году, было создано королевство Рио-де-Ла-Плата. Земли вице-королевства Перу переделили, в новое вице-королевство вошли провинции Буэнос-Айрес, Тукуман и Парагвай, прежде принадлежавшие вице-королевству Перу, а также горный регион Куйо, прежде входивший в состав генерал-капитанства Чили. Затем сюда же присоединили и Верхнее Перу, как тогда называли Боливию. Столицей вице-королевства стал Буэнос-Айрес, а административной столицей Боливии, вместо Ла-Паса, стал Сукре.
Тут надо сказать, что Боливия всегда была странной страной. Не совсем самодостаточной. А тяготеющей к более сильному соседу. Вот и получились у этого государства «кочующие столицы». Сильно преобладание Перу — столицей становится близкий к границе Ла-Пас. Сильно преобладание Аргентины — близкий к другой границе Сукре.
Можно еще добавить к этому, что географическое положение и природные богатства создали в этом боливийском регионе гремучую и взрывоопасную смесь. Очень большие «бесхозные» богатства, которые всем хочется приватизировать, отнять и поделить, плюс эта стран сильно удалена от моря. А именно по морю испанцы перебрасывали свои подкрепления.
Стоит ли удивляться, что Боливия быстро превратилась в логовище всяческих революционеров, мятежников и самозванных диктаторов? Чего теряться, когда можно много хапнуть и есть возможность отсидеться в стороне?
Боливия начала мятежи и революции против испанцев первее всех в Южной Америке. Добавим к этому, что революционеры вылуплялись тут валом, как головастики из лягушачьей икры и вели себя по-свински. Подобно тому, как в России победившие коммунисты, без тени сомнения, называли большие города страны своими убогими именами ( Ленинград, Сталинград, Сталино, Сталинобад, Орджоникидзе, Калинин, Калининград, Киров), так и в Боливии невозможно найти крупный город, не названный именем очередного «великого революционера».