Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15

Батчер Джим

Я вернулся домой и вышел из машины как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мистер во весь опор несется по тротуару. Прежде, чем пересечь улицу, он посмотрел налево, потом направо, и мы вошли в дверь вместе. Я покидал нужные мне вещи в нейлоновую спортивную сумку, потом откинул люк в лабораторию. Боб вытек из Мистера, который тут же свалился и уснул у камина.

— Ну, — крикнул я в люк, закончив паковать сумку. — Нашел ее?

— Ага, нашел, — отозвался Боб.

— Почти вовремя, — сказал я. Спустившись в лабораторию, я зажег нехитрым заклинанием несколько свечей,

потом достал пергаментный свиток с фут длиной и расстелил его на столе, держа наготове шариковую ручку. — Где?

— Недалеко от Габрини-Грин, — сказал Боб. — Я это место хорошо разглядел.

— Отлично. Разрешаю тебе выйти еще на время, необходимое на то, чтобы показать мне все.

Он вроде как вздохнул, но спорить не стал. Облачко светящихся оранжевых мотыльков — ну, светились и клубились они менее активно, чем обычно — выскользнуло из глазниц черепа, сгустилось вокруг ручки, и та принялась словно сама собой корябать на пергаменте.

— Тебе это не понравится — сообщил голос Боба чуть менее разборчиво.

— Почему?

— Это убежище. Приют.

— Приют? Для бездомных?

— Угу, — подтвердил Боб. — И занимавшийся еще реабилитацией наркоманов.

— Блин-тарарам, — пробормотал я. — Как вампиры осмелились сунуться в общественное место?

— Ну, в общественных зданиях порог — понятие относительное, так что приглашения им не требуется. И я думаю, они вошли туда непосредственно из Нижнего Города, прямо в подвал.

— Сколько людей пострадало?

Бобова ручка заскрипела по пергаменту. Когда планы рисую я, дело обычно ограничивается корявыми квадратиками и кружочками; рисунок Боба, казалось, вышел из-под руки Леонардо.

— В подвале, в углу три трупа, — ответил Боб. — Несколько человек персонала превращены в безмозглых рабов-зомби. С полдюжины человек не обращены, но они связаны и заперты в кладовке.

— Наемники есть?

— Еще какие. Полдюжины ренфилдов, и при каждом темнопес.

— Ренфилдов?

— Нет, право, как ты можешь жить в этом веке и не знать про ренфилдов? — возмутился Боб. — Живи шире, поверь совету.

— Я читал книгу. Я знаю, кто такой был Ренфилд. Просто как-то не привык к использованию этого имени в множественном числе.

— Ох, — вздохнул Боб. — Так что ты хотел знать?

— Ну… во-первых, как они назывались до того, как Стокер опубликовал свою книгу?

— Никак они не назывались, Гарри, — тоном терпеливого наставника ответил Боб. — Потому Белый Совет и заставил Стокера опубликовать книгу. Чтобы люди узнали о их существовании.

— А? Ну да… — я устало потер глаза. — И как вампиры производят вербовку?

— Магия, контролирующая рассудок, — сказал Боб. — Обычное дело.

— Контроль за рассудком, — повторил я. — Давай-ка проверим, правильно ли я все понял. Рабы-зомби просто стоят с отсутствующим видом, пока не получат приказа, так?

— Угу, — отозвался Боб, не прекращая скрипеть пером. — Вроде настоящих зомби, только этим все-таки нужно еще время от времени в туалет.

— Выходит, ренфилды — это улучшенная разновидность этих рабов-зомби?

— Нет, —

устало сказал Боб. — Хороший раб-зомби настолько подконтролен, что может даже не замечать этого, и продолжаться это может долго.

— Вроде того, что ДюМорн сделал с Элейн?

— Гм… пожалуй, можно сказать и так. Вроде того. Но такие существа требуют умелого управления. Да и обращение их требует уйму времени и недюжинных способностей к внушению, чего у Мавры в настоящий момент негусто.

— Ну, — терпение мое начинало понемногу иссякать. — Значит, ренфилд это?..

Боб положил ручку.

— Это быстрый, грязный способ, которым Черная Коллегия получает себе дешевую живую силу. Ренфилды превращаются в рабов грубым физическим воздействием.

— Да ты смеешься, — не выдержал я. — Это же такой удар по психике…

— Это просто лишает рассудка, — подтвердил Боб. — Они непригодны ни для чего, кроме насилия, но вампирам-то от них ничего другого и не требуется.

— И как их выводить из этого состояния? — поинтересовался я.

— Никак, — сообщил Боб. — Даже настоящему Мерлину и то это не удавалось, и никому из известных святых тоже. Раба можно освободить, и со временем он придет в себя. Ренфилдов нельзя. С той минуты, как у них ломается рассудок, их можно считать безвозвратно потерянными.

— Гм… — хмыкнул я. — А конкретнее?

— Ренфилды становятся все злобнее и агрессивнее — через год, максимум через два они саморазрушаются. И спасти их невозможно. Они все равно что мертвые.

Я обмозговал полученные факты и даже восхитился тому, насколько поганее сделалась ситуация. Жизненный опыт давно уже научил меня тому, что незнание — благо. Да что там благо — блаженство, сравнимое с оргазмом. На всякий случай я покосился на Боба.

— Ты абсолютно уверен в фактах?

Облачко оранжевого света устало втянулось обратно в череп на полке.

— Да. ДюМорн в свое время неплохо изучил эту проблему.

— Мёрфи это не понравится, — заметил я. — Одно дело расчленять монстров бензопилой. Люди — совсем другое.

— Ага. Людей пилить проще.

— Боб, — зарычал я. — Они же люди.

— Ренфилды — нет уже, — возразил Боб. — Может, они и шевелятся, но все равно, можно сказать, умерли.

— Боб, это будет очень весело объяснять суду, — буркнул я, поежившись. — Или, если уж на то пошло, Белому Совету. Если я уберу кого-нибудь не того, я запросто могу оказаться в тюрьме — или в тайной темнице Белого Совета. Мавра умело пользуется законами. Извратив их суть, но пользуется.

— Так плюнь на законы! Перебей их и делу конец, — посоветовал Боб устало, но одушевленно.

Я вздохнул.

— А что собаки?

— В общем и целом они остались животными, — сообщил Боб. — Но они отравлены дозой той же темной энергии, что движет Черной Коллегией. Они сильнее, быстрее, и они нечувствительны к боли. Я видел однажды, как такая проломилась сквозь кирпичную стену.

— Бьюсь об заклад, она выглядела после этого как обычная собака, да?

— И до того тоже, — поправил меня Боб.