Ассы в деле
Шрифт:
– Но я же чувствую!
– интеллигентно обиделась бабушка, - А еще мой прапрадед был книжным червем в библиотеке самого Томаса Мэлори. А это что-нибудь да значит.
– Это значит, что ты все напридумывала, - сказала Гершонова "Маман" , - А ты что думаешь об этом, деточка?
– Я ничего не думаю, - ответила Нина угрюмо, - Мне надо спасти друга.
– Ответ неправильный. Вот что ты должна была подумать, - сказала Маман, - Мозг сам дорисовывает, что хочет услышать.
– Ну и что?
– А то что дорисованное
Маман поднясла чашку размером с ведро ко рту, похожему на жерло бетономешалки, и бесшумно отпила.
– Я имею дело с преступлением.
– Волшебство - это все с чем мы имеем дело.
– Я бы не так сказала.
– А вы не говорите, - сказала Маман, сделала еще один глоток, выпростала изо рта длинный язык и нащупала мармеладинку, - Слова всё портят. Им нельзя доверять, потому что они опасны.
– Чего ужасного в словах?
– Они запирают наш разум в тюрьме.
– Но люди пользуются словами. Они удобны.
– Нет ничего страшнее комфортной тюрьмы. И человек всегда склонен запирать себя в рамках предубеждений, логик, вкусов и лояльности прайду, - еще одна мармеладинка исчезла в бездне ее рта, - Но хуже всего - слова. От них избавиться труднее всего.
– Я хочу конкретизировать...
– Не стоит этого делать.
– Конкретизировать, - настояла Нина, - Поможет ли мне это спасти Воннела?
Маман улыбнулась (насколько это возможно).
– Возможно.
– Что я должа делать?
– Откажись от слов. Попробуй вспомнить все что нужно, не думая словами.
– Но так нельзя. Это невозможно.
– А как думают глухие?
– Простите, кто?
– Люди, которые не умеют слышать. Раньше такие водились.
– Но я не могу. Я уже умею говорить.
– Это легко исправить.
Воцарилась тишина, и продолжалась она долго. Маман сделала жест языком, и тетя Юдит схватила Нину сразу несколькими могучими и упругими языками. А бабушка Шэйна достала из под столешницы длинное устройство, состоявшее из пил, щипцов, крючков и нескольких отверток.
Пилы и отвертки завертелись. Щипцы и крючки ожили и потянулись к Нине.
Кибертехник запаниковала и не сразу вспомнила как отключить боль. А вместе с ней по ошибке вырубила и сознание.
Пока бабушка орудовала отвертками, Маман доела остатки мармелада.
– Ну всё, - вздохнула она, - хорошо то, что хорошо кончается.
Музыка сникла на долгих четыре секунды, и грянула вновь.
– Таки Телекастер, - заметила тетушка.
– Таки да, - сказала Маман, - жаль сейчас не делают такие песни.
Бабушка остановилась, и, сощюрив губные морщины, уставилась на Маман.
– Помню твой покойный отец говаривал - соляк в песне, что финальная драка в фильме со Шварцем. Интересно, что он имел в виду.
Примерно,
Они остановились у ее двери.
Сердце доктора Воннела билось с такой силой будто внутри поселилась тысяча крепких китайских монахов, использующих этот сосуд вместо колокола.
А потом руки зажили своей жизнью. Одна повернула девушку, потом прижалась к ее груди (возможно, слишком сильно), вторая - несогласная с первой - захлопнула приоткрывшуюся было дверь.
"Что ты делаешь?" - спросил он себя и не нашел ответа.
– Я вас знаю. Мне кажется, мы давно знакомы, - сказал рот, - Вы ведь сам говорили об этом.
Мозг тем временем придумал шутку про пентатела.
– Наверно, - прошептала она, - Но мне кажется, вы немного торопитесь.
– Ам...
– В таком прекрасном месте, мне кажется, следует начинать с того, чтобы взять за ручку и сказать даме что-нибудь приятное. Вы не считаете?
– Считаю, - ответил он, прижал ее к двери и нетерпеливо впился губами в ее губы. Его руки заскользили по ее телу в поисках того, чего не хватало ему последний год. Ну хорошо, два года.
Три.
Они ввалились в комнату.
Воннел не заметил ничего странного в интерьере. Он занимался Ниной, а Нина занималась им.
От первого его прикосновения к ней прошло не больше минуты, а он был уже полностью раздет. Причем только он.
– Что это?
– спросил Воннел.
В ее руке была бутылка, а с его головы стекало на лицо что-то густое и красное. Он слизнул жидкость языком и понял, что это кетчуп. С паприкой.
Она не ответила только толкнула его на кровать.
Толкнула слишком сильно, и Воннел, привыкший к опасностям больше чем к сексу, не лег, а сел.
И именно это его спасло.
Под ним оказалось что мягкое, и липкое. Он с трудом оторвался и отбежал в другую часть комнаты.
Сначала ему показалось что кровать кто-то не положил на пол а прибил к стене. Но присмотревшись, в неровном свете единственного канделябра он увидел огромный, размером во всю стену рот. Из пола, потолка и обеих стен торчали полуметровые зубы. А сидел он только что на языке. И уж он то точно был размером с кровать.
– Тыыы!!!
– завизжала Нина несвоим голосом, словно у нее во рту поселился целый хор.
– Ты все испортил. Мы голодны. Мы очень голодны. Мы не ели так давно и ты обязан нас накормить.
Воннел видал и не такое.
Он посмотрел на тварь и увидел, что ног у нее нет. Нина была приманкой, и не похоже чтобы она отличалась силой.
Он спокойно подошел к двери и включил электрический свет.
– Накорми нас, - прошипела Нина и медленно пошла на него.
Воннел закрыл глаза, размахнулся и ударил.