Ассы в деле
Шрифт:
– Вот и я... тогда много лет назад спросил об этом капитана Старски. И знаете что он мне ответил.
Даллас покачал головой.
– Он сказал - в прямом. Да, - капитан закрыл глаза, вспоминая, - Именно так он и сказал.
– И от чего эти ключи?
– спросил Кливленд.
– А вот это самое главное.
Нина знала, что полицейское управление 20492-4234459 было одним из самых старых в округе. Но одно дело цифры и факты, а другое, когды ты спускаешься по крутым ступенькам в глубины, проходя мимо офисоф
Наконец, лестница закончилась. Они прошли по коридору мимо застекленных кабинетов, полных странных, забытых ныне устройств. Они спускались все ниже, а устройства все страннели. И только черные кресла и пепельцы оставались неизменными.
– Была идея сделать из этого музей, - сказал Хинич, - Но тогда сюда начали бы шастать туристы, а это рано или поздно разрушило бы нашу тайну, которую поколения полицейских хранили для подобных ситуаций. Мой напарник, - голос Хинича дрогнул, - передал перед смертью эту Тайну мне, ему передал его первый напарник, перед тем, как его съели. Предыдущий напарник успел бросить ключ, а потом сгорел в атмосфере... И так далее.
"О чем это он?", - подумала Нина.
Они остановились перед железной дверью и тогда Хинич применил первый свой ключ. Он вставил его в отверстие на двери, потомо стал вращать то в одном то в другом направлении.
В кромешной тишине послышался шелчок. Нина, Даллас, Кливлен и Текс молниеносно вытащили бластеры и приготовились отбиваться.
– Все в порядке, - сказал Хинич, - Старски предупреждал, что так и будет.
Он толкнул дверь и она...
Открылась.
Они прошли в следующий коридор, еще более древний. К незнакомым предметам присоединился и незнакомый запах. Он все усиливался, и когда Хинич отворил следующую дверь, анализатор в носу Нины показал, что так пахло дерево - много-много деревьев, самых разных, возможно, давно вымерших.
Потом было еще несколько дверей. И, наконец, остался самый последний ключ, Хинич остановился.
Они были в просторном помещении без мебели и окон, зато с несколькими огромными металлическими дверьми.
– Это где-то здесь, - сказал Хинич.
Он подумал еще немного, и подошел к одной из них, порыжевшей от времени. Последний ключ был самым большим и вставлялся в отверстие в центре двери. Он долго не хотел поворачиваться. Наконец что-то щелкнуло, лязгнуло металлом о металл. Дверь дрогнула и со скрежещущим ворчанием начала открываться сама.
Из ростущей щели волнами повалила густая пыль.
Все кроме Нины, закашлялись и отошли, прикрывая лицо руками.
"Дерево - сосна, бук, клен", - мелькали данные перед взором Нины. А когда пыль осела, она, Хинич, Даллас, Кливленд и Текс заглянули в проем. А из него тысячами миллионов томов, километрами стеллажей, тоннами измельченной спрессованной древесины, свинца, краски и кожи, триллиардами овещствленных байтов знаний на них смотрело прошлое.
– Узрите!
– сказал Хинич, - перед вами самый надежный и безопасный архив в истории человечества. Тот, кому, чтобы похитить человека,
Нина посмотрела вдоль одного из рядов и ужаснулась - он уходил далеко на километры и исчезал в пылевом тумане.
– Но как мы найдем тут то, что нам нужно? И целой жизни не хватит.
Все посмотрели на Хинича, но он ответил не сразу.
– Есть те, кто провели тут не один десяток жизней. Уж они то все знают.
– он посмотрел на остальных, - Старски предупреждал, что они могут быть в плохом настроении, так что держитесь поближе к двери. И, главное, не бегите. Лишний раз не стоит из раззадоривать.
Даллас обнажил бластер.
– Отставить, - сказал капитан, - так просто их не убить.
Потом он наклонился к полу. От взгляда Нины не ускользнуло то, как затряслась рука Хинича, когда он положил на деревянный паркет свой коммуникатор, включенный на пульсацию.
Потом он отошел к остальным, посмотрел на кибертехника и улыбнулся внезапно посеревшими губами.
– Как я вообще мог забыть о них?
– сказал он, вынул носовой платок и протер лоб.
– Это как в детстве, когда ты смотришь страшный фильм, потом забываешь его или не помнишь, чем кончился. И вот уже взрослым стоишь под душем и тут...
Туман дрогнул и пошел на детективов едва видимой волной.
– Оно идет, - выдохнул Хинич.
Чуть за полдень. Где-то
Воннел записывал показания в бумажном блокноте, который нашелся в его комнате за одно с пером и чернильницей. Каллиграфией он не владел, и потому делать заметки было трудно. Наконец он пошел на хитрость - при написании каждой следующей буквы не отрывал перо, а продолжал писать, выстраивая слова в длинные кривые линии, напоминавшие сорванный штормом и гонимый ветром такелаж.
Впрочем, морскую терминологию доктор Воннел знал не лучше каллиграфии.
Следующим был черед Жанны. Он выбрал ее сам, просто потому что она одним своим существованием нарушала принципы здравого смысла.
– Вы, наверно, догадываетесь, какой первый вопрос я задам. Вы мертвы?
– Определенно, да. Я мало в чем так уверена, как в этом.
– Как и когда вы умерли?
– Меня сожгли живьем на рыночной площади в глубокой древности.
– За что?
– За колдовство.
– Вы были этой... колдуньей?
Жанна запрокинула голову, рассмеялась, да так что провалилась сквозь стул.
– Я думала, вы материалист.
– Я был материалистом пока не столкнулся с чем-то, - он небрежно указал на нее рукой, - не очень материальным.
Жанна прищурилась.
– Позвольте мне задать вам вопрос. Вы всегда так легко отказываетесь от убеждений?
– У меня есть убеждения. Ну, как минимум, одно.
– Какое же.
– Вы будете смеяться, скажете, что я ребенок.
– Не томите. Мы не персонажи какие-нибудь.