Ассы в деле
Шрифт:
– Сейчас закончится, и можно будет с ними поговорить, - прошептало оно.
– Наше время уходит.
– Нет, нет, это нужно. Ты сама увидишь.
– Сколько же ждать?!
– Тихо, тихо. Сейчас появится Данкайро, и сторона закончится.
– Сторона? Сторона чего?
– Тише, слушай.
Женский голос исчез. Появилось три мужских. Они пели, но казалось, что спорили. Наконец, смолкли, и шорохи тоже стали стихать. Их сменил ритмичный стук, потом что-то щелкнуло. Наступила тишина.
– Маман?
Одно
– Тетушки уже заждались. Ты где пропадал? Ты же уже взрослый мальчик, научись, наконец, пунктуальности.
– Я был занят.
– Опять ходил смотреть на звезды?! Тысячу раз тебе говорили - рожденные ползать...
– У меня был Вызов.
Остальные рото-головы резко повернулись к Гершону. Но Нина готова была поклясться, что смотрят они не на библиотекаря, а на нее. Ее заметили.
Нина поежилась. Ей захтелось бросить всё и убежать, вернутся к Хиничу, и просмотреть те досье, которые они нашли. Но это было эмоциональное решение - Нина знала, ни одна организация - секта, политическая группа - не подходит на роль тех террористов, что похитили Воннела и превратили людей в сборники стихов.
Было во всем этом что-то неправильное. Что-то за пределами здравого смысла, и дело не только в самом преступлении, в его методах. Кто вообще сказал, что тот, кто совершил столь нелепое преступление, обязан иметь вменяемые, логичные мотивы? Скорее наоборот. А значит идут они по неверной дороге, и время у Воннела кончается.
Но еще было что-то, что звало Нину идти дальше по течению, словно путь ее был заранее расписан, и все что ей нужно - доиграть свою роль. Подумав об этом, она вспоминила дело Дюррена, безумца, подостроившего дело так, что...
В ее голове мелькнула догадка, но исчезла когда к ней обратилась "Маман".
– А вы кто, юная леди?
– Я - Нина, кибертехник звездолета "Рамзес", и член Агентства по странным ситуациям. Мой друг и коллега доктор Воннел пропал. Его похитили и я не знаю как его найти.
– Сочувствую вам, юная леди.
– Я чувствую, что вы можете мне помочь.
– Ах как редко я слышу это слово от вас, от людей. Его редко встретишь документах, которые я читаю на досуге.
– Вы поможете мне?
– Конечно, солнышко. Спускайся, садись к нам, мы нальем тебе чайку и немного посплетничаем.
Около полуночи. Где-то.
Интервью с пентателом особенно вымотало Воннела. К вечеру он понял что сильно вымотался, а после ужина его стало клонить ко сну. Пришлось объяснить некоторым, что ему положено спать с частотой раз в сутки - причем земные.
– Но позвольте, - сказал торговец.
– Вряд ли нам стоит разделяться. Так нас прищучат по одному. Ну, то есть, вас.
– И мне, - напомнила Жанна.
– Это в кино нас могут убить по одному, если разделимся, - сказал кинокритик, - А тут, как мы теперь знаем, детектив. Убийство уже произошло. Теперь идет расследование.
"Расследование", - подумал Воннел. Они смотрели на доктора с надеждой, словно он непременно найдет преступника, и они получат свободу. У него же не было пока никаких зацепок. Ровным счетом никаких. Впрочем, возможно сегодня он выспится а завтра утром его разбудит гениальная догадка. И дело пойдет.
Уже в своей комнате он понял, что целый день провел в халате и пушистых тапочках. Сон долго не приходил, как это часто бывает.
Из головы не выходили слова Дена. Этот Ден хорошо расписал все обстоятельства, получилось довольно складно. Итак, теперь доктор - не только детектив, но и критик.
Кстати. Почему среди похищенных оказался кинокритик? Каково его место на картине?
Красное, набухшее от гелия солнце поднялось над горами и в комнате вновь стало светло.
Воннел уснуть не смог. Он встал, одел халат и вышел.
И вот уже в коридоре он встретил Нину.
– Мне надо с вами поговорит, - сказала она.
– Я вас слушаю.
– Я не могу уснуть. Мне страшно. А еще вы совершенно не обращаете на меня внимание.
Воннел в совершенстве владел техникой не обращать внимание на женщин, что ему симпатичны.
– Никогда бы не подумал.
Нину знобило. На ней были полупрозрачная ночная рубашка и гусиная кожа.
– Мы с вами тут единственные люди, возможно, на тысячу световых лет в округе. И мне, черт побери, страшно.
– Что я могу для вас сделать?
– Спите со мной.
У Воннела перехватило дыхание. Он набрался мужества, и его хватило чтобы сипло выдохнуть.
– Я имею в виду в одной кровати. Она большая и я не храплю. А вы можете храпеть сколько угодно, я сплю крепко.
– Ам...
Он открыл дверь и дрожащей рукой сделал приглашающий жест.
– Нет. Я к той комнате уже привыкла. Если вы не против. Я вас очень прошу. Это этажом ниже. Я вас провожу. Ой, ну конечно, нам же в одну сторону. Ну, то есть, вместе. Я говорю глупости, да?
Бабочки-реснички запорхали, но тело было слишком тяжелым, чтобы взлететь.
– Ладно, - ответил доктор Воннел, - Я только захвачу преблокнот.
Сколько-то. Нью-Анджелес.
Раз, два, три, чертыре. Раз, два, три, четыре. Бочка. Новый отсчет. Входит малыш. Пошла вся секция.
Еще полминуты. Бас. Клавишные. И, наконец, вишинка на торте - гитара.
– Это Телекастер, - сказала бабушка Шэйна, - всегда любила звук Телекастера.
– Да ты ж его отличить не можешь, - заметила тетя Юдит.