Астарта. Предназначение. Книга 3
Шрифт:
Каждый раз, когда Лари поворачивал голову, казалось, что змея оживает. Ее чешуйчатое тело словно двигалось, создавая иллюзию, будто она вот-вот сорвется с головы и набросится на кого-то. Этот символ явно имел глубокий смысл, но его значение оставалось загадкой.
Ясный, который до этого сохранял абсолютное спокойствие, теперь не мог скрыть изумления. Его пристальный взгляд был прикован к татуировке, словно он пытался постичь скрытую тайну.
— Я помню одного лысого парня с нацистской свастикой на голове, — вдруг заговорила я, нарушая гнетущую тишину. — Он не давал мне проходу.
Мои слова вызвали у Лари лишь легкую усмешку.
— А потом, когда у меня появился парень, он отстал, — добавила я, глядя прямо на Лари.
— Конкуренции не выдержал? — с иронией спросил Ясный, переводя взгляд с меня на Лари.
Лари ничего не ответил, но его улыбка стала шире. Было очевидно, что он наслаждался этой ситуацией, словно находил извращенное удовольствие в том, что его прошлое снова всплыло на поверхность.
— Кто я и кто этот сопляк! — взревел он, его голос дрожал от злости и обиды. Гневный взгляд Лари метнулся к Ясному, который стоял перед ним с ледяным, непроницаемым выражением лица.
— Ну и кто надоумил тебя стать парнем Астарты? — спокойно, но с нотками презрения в голосе спросил Ясный, пристально глядя на собеседника. Его взгляд был тяжелым, словно проникал в самую суть Лари.
Лари поморщился, раздражение нарастало в его голосе.
— Когда общество наконец догадалось, куда ты пропала, Астарта, они сошли с ума. Все рвались на Землю, чтобы найти тебя. Но когда увидели, что ты живешь обычной жизнью, без ребенка... они поняли, что что-то не так.
Он замолчал на мгновение, его лицо исказилось смесью гнева и презрения.
— Тогда они решили, что ты должна родить им нового бога. Каждый из них пытался ухаживать за тобой, соблазнить. А ты... ты была там, как серая масса. Никчемная, бесполезная...
Однако Лари не успел договорить. Внезапно он схватился за горло, его глаза широко распахнулись от ужаса. Казалось, что невидимая сила сжимает его шею, перекрывая доступ воздуха. Он задыхался, хрипел, пытаясь что-то сказать, но не мог издать ни звука. В следующую секунду его тело взмыло в воздух, зависнув на метр над полом. Лари судорожно дергался, его руки беспомощно хватались за пустоту, будто он пытался ухватиться за что-то, чтобы спастись.
Внезапно невидимая сила с оглушительным грохотом швырнула его об стену. Звук удара раздался по комнате, а тело Лари рухнуло на пол, словно тряпичная кукла.
Все это происходило под пристальным, холодным взглядом Ясного, который стоял за стеклом. Его лицо оставалось бесстрастным, но его рука двигалась плавно и уверенно, будто он управлял этой невидимой силой. Каждый его жест был точным, выверенным, словно он играл на невидимом инструменте, создавая симфонию разрушения.
Лари, осознав, что сопротивление бесполезно, наконец поднял руки. Он дрожал, его лицо было искажено страхом, а дыхание сбилось.
— Все, все, больше не буду! — хрипло взмолился он, кашляя и судорожно хватая ртом воздух, когда невидимая хватка наконец отпустила его.
Ясный медленно опустил руку, но его взгляд оставался тяжелым и непреклонным.
— Я все еще жду ответа, — произнес он, его голос звучал, как холодная сталь —
Лари, тяжело дыша, опустил взгляд, избегая встречи с ледяными глазами Ясного. Его голос дрожал, но в нем все еще звучала горечь.
— Я понял, что они годами будут тебя добиваться, — начал он, с трудом подбирая слова. — Убили одного, и тут же появляется новый защитник. Они не остановятся. И тогда я решил взять все в свои руки. Но ты... ты оказалась слишком подлой. Накатала заявление в полицию, и меня посадили на 15 суток! А потом ко мне пришел твой парень и выбил из меня...
Он сжал кулаки, его лицо исказилось от ярости, словно воспоминания еще сильнее разжигали его гнев.
— И этот новый спаситель! — почти выкрикнул он, зло ударив кулаком по стене. — Он не давал мне даже приблизиться к тебе! Каждый раз, как тень, оказывался рядом с тобой. Словно с собачьей чуйкой выслеживал и осаживал всех, кто был поблизости.
Лари резко сплюнул на пол, выражая свое отвращение, а его голос стал громче и резче.
— Фу, мерзость! Ты могла быть моей женой, могла стать матерью моего сына. Но что ты выбрала? Быть с этим чудиком собачьей породы! И чем это закончилось? Ты родила ему сына вне брака, а он бросил тебя, как ненужную тряпку, сразу после рождения твоего "злобного сынка" с ангельской кровью. Теперь ты — никто. И твой сын — тоже никто! Вы — никто! А я... я великий, а вы — ублюд...
Но прежде чем он успел договорить, его голос резко оборвался. Ясный поднял руку, и невидимая сила вновь сомкнулась вокруг Лари. На этот раз его лицо исказилось от боли, а в глазах вспыхнул страх. Он захрипел, а его руки беспомощно потянулись к горлу.
— Ты слишком много гавкаешь, — холодно произнес Ясный. Его голос звучал как приговор — суровый и непреклонный.
— Почему она должна была растить ребенка в мире людей? — добавил он, и его слова прозвучали скорее как вызов, чем как вопрос.
Лари попытался что-то сказать, но смог лишь захрипеть. Казалось, невидимая сила сжимала его еще сильнее, вынуждая говорить правду. Наконец, с трудом собирая слова, он прохрипел:
— Сбавь... захват... — выдавил он, глядя на Ясного. — Она... она ведь забрала его... Куда она делала ребенка? Нашего Бога... Она должна была... родить нового...
Его голос окончательно сорвался, и он замолк, хрипя и мучительно пытаясь вдохнуть.
— Я забрала вашего ребенка или своего? — удивленно спросила я, чувствуя, как слова сами срываются с моих губ, прежде чем я успела осознать их смысл.
Лари замер. Его глаза расширились, а лицо вдруг исказила злобная ухмылка.
— А... ты... как... — он закашлялся, будто воздух вдруг стал для него ядовитым. — Ты глупа...
Он не успел договорить. Его тело внезапно выгнулось назад, напоминая сломанную куклу. Это было похоже на раскладушку, только в обратную сторону. Раздался хруст — жуткий, глухой звук, который мог принадлежать только разламывающемуся позвоночнику. Один страшный щелчок — и все закончилось.
Лари рухнул на пол. Его тело застыло в неестественном положении, словно сломанный механизм. Тишина, наступившая после, казалась оглушающей. Лишь тяжелое дыхание Ясного нарушало мертвую тишину.