Атаман Устя
Шрифт:
— Ну, ты, Ванька, и ты, Блоусъ, что увидите и будете длать, — заутро чтобы не болтать! Слышали?
— Ладно. Что жъ… отозвался старикъ Блоусъ.
— Никому ни полслова не говорить. И ты, Лысый.
— Зачмъ ховорить! Отвчалъ Лысый.
Устя между тмъ собиралась. Она взяла въ стол маленькій образокъ, нашла и вырвала изъ своей псалтири одинъ листокъ съ молитвой; потомъ достала съ полки мужской шелковый поясокъ, который онъ подарилъ ей, снявъ съ себя еще въ первый день… Затмъ она сцпила съ гвоздя маленькій кинжалъ,
— Все. Господи благослови и помилуй, шептала она.
Взявъ всегдашнюю свою шляпу, она вспомнила и бросила ее на полъ и, найдя на полк ситцевый платокъ, сложила его косынкой и повязала на голов.
Оглянувши горницу, гд еще недавно по вечерамъ сидла она съ нимъ… Устя глубоко, тяжело вздохнула и двинулась.
Между тмъ на двор уже начало разсвтать.
Когда двушка вышла на крыльцо и при ясной зар появилась на ступеняхъ, старый рыболовъ Блоусовъ и добрякъ Ванька ахнули оба, выпучивъ глаза на спустившуюся къ нимъ молодую женщину. Ефремычъ съежился и заворчалъ досадливо: «Вишь, понадобилось»…
— Ну, чего? гнвно крикнулъ на всхъ эсаулъ… что укажешь? обернулся онъ къ Уст.
Она, не отвчая, двинулась… Орликъ мотнулъ головой, и вс четверо молча пошли за ней.
— Вонъ оно что… Двка и впрямь! думалъ старый Блоусъ.
— Вырядился атманъ бабой! думалъ Лысый и ничего не могъ уразумть.
Они дошли до площади и приближались къ мертвому. По движенію Усти Орликъ догадался.
— Разложи холстъ да клади на него, сказалъ онъ.
Блоусъ, Ефремычъ и Лысый растянули холстъ и, взявшись, потащили на него тло…
— Тише… шепнула Устя и отвернулась лицомъ къ Волг…
— Бережнй… Чего вы… невольно произнесъ Орликъ, самъ не зная почему.
— Несите за мной! проговорила Устя и, не оборачиваясь, двинулась къ берегу рки.
Вс четверо, ухвативъ холстъ за края, зашагали за ней.
На берегу Устя выбрала одну лодку, поменьше, и показала на нее. Орликъ хотлъ замтить, что лодка мала, но промолчалъ и притянулъ ее… Тло внесли и положили на дно. Устя вошла и сла на корм, а за ней Орликъ къ весламъ.
— Садись въ другую, ребята! сказалъ онъ.
— Ефремычъ, оставайся… вымолвила Устя.
— Что-жъ?.. И я…
— Нтъ, оставайся… Не надо.
Блоусъ и Лысый влзли въ другую лодку, отцпили ее и приняли лопаты отъ Ефремыча.
— Куда? спросилъ Орликъ тихо.
— На островъ! отозвалась она еще тише.
Орликъ окунулъ весла, налегъ и въ первый разъ всплеснулъ водой. Лодка задрожала и скользнула отъ берега, разрзая гладкую зеркальную поверхность. За ней слдомъ пошла другая. Ефремычъ остался на берегу и глядлъ на нихъ.
ХХIII
Уже разсвло совсмъ и небосклонъ аллъ все ярче, разливаясь
Вскор, пока весь берегъ еще былъ въ тни, мловыя маковки горъ, будто покрытыя снгомъ, вспыхнули и засверкали ярко пунцовымъ огнемъ… и, отражаясь въ широкомъ и тихомъ лон рки, горли и здсь вторично, подъ лодкой, предъ грустными глазами Усти, будто опрокинутая въ пучину многоводной Волги.
Новый нарождающійся день, полный жизни и мощи, свта и огня, будто удивленно заглядывалъ въ лодку, гд везетъ мертвеца и сидитъ надъ нимъ понурившись двушка, молодая и красивая, но тоже будто со смертью на блдномъ лиц.
Солнце глянуло изъ-за края земли чрезъ всю пустынную луговую сторону и разбросало золотые лучи по рк, по горамъ и урочищамъ. Все кругомъ встрепенулось, будто, и отвтило засіявъ, радостно собираясь снова ожить и жить… Одинъ молодой капралъ, тоже озаренный солнцемъ, отвчалъ на ликованіе и призывъ окрестной жизни загадочной нмотой… Онъ одинъ здсь — лишній и чуждъ восторженно ликующей природ.
Устя только вздохнула тихо на первый теплый и свтлый лучъ, скользнувшій на нее, и молчала, не спуская глазъ съ лежащаго предъ ней мертвеца. Черты лица его уже нсколько измнились, но онъ лежалъ головой къ ея ногамъ и полуопущенныя вки скрывали отъ нея его взглядъ.
Орликъ изрдка косился на тло сурово и досадливо… Лежащій на дн лодки юноша, будто щурясь отъ солнца, глядлъ мутнымъ взоромъ своихъ мертвыхъ глазъ прямо на него.
— Зачмъ ты про островъ надумалъ, атаманъ? спросилъ наконецъ Орликъ.
— Чтобы тутъ былъ… Чтобы не отрыла команда… другая и не увезла въ городъ. Чтобъ никто не зналъ… Этимъ двумъ надо будетъ тоже строго указать. Лысый не скажетъ. А вотъ Блоусъ.
— Заставлю молчать, коли пообщаюсь застрлить, выговорилъ Орликъ.
— Я на тебя и полагалась… Ты общалъ все исполнять… Побожися, Орликъ, что его не увезутъ съ острова въ городъ.
— Вотъ теб Господь. Не мудрено вдь. Мы не разболтаемъ. А этихъ двухъ — говорю — не боюсь. Лысый — малый добрый, а Блоусъ не посметъ. Только вдь намъ, Устя, надо скорй уходить. Самъ ты сказываешь про команду. Когда мы тронемся? Завтра бы надо… За Волгу, на Узеня, въ скиты. Такъ вдь. А?
— Ладно. Вы завтра… а я сегодня…
Орликъ удивился и переспросилъ, но Устя, снова глубоко задумавшись, не отвтила. Онъ смолкъ тоже и подумалъ: «Посл. Успется. Захочетъ спшить, я всхъ сегодня подыму».