Аттестат зрелости

Рюмин Сергей

Я пожал плечами:

— Зачем? Не думаю, что вы ошиблись.

Я отсчитал двести рублей, протянул ему обратно:

— Это за духи.

Еврей хмыкнул, но забрал только сто рублей, положив в нагрудный карман рубашки, протянув сотню назад.

— Это лишнее. Чтобы вы еще хотели?

— Не знаю, — я вздохнул. — Может быть, что-то из женской одежды? Джинсы, куртку? А можно, — загорелся я. — Я к вам сюда маму приведу? На примерку, скажем?

— Антон, у меня не склад, — поморщился Гершон Самуэльевич. — Если вы закажете что-то из одежды, вы мне скажете

примерный размер. А лучше сделаете дома замеры — талия, обхват груди, длина рукава и так далее. Я передам эти размеры поставщику. А там уже будет видно. А ко мне лучше никого не таскать.

— Кстати, — спросил он. — Вы давно видели Дениса? Куда-то он совсем запропал.

— Неделю назад, — удивился я. — Наверное, работы много.

— Наверное, — он пожевал губами.

— Как насчет нашего гешефта? — напомнил я.

— Пока, увы, никак, — развел руками Гершон Самуэльевич. — Кстати, вы не знаете, почему я про вас не могу даже слова сказать? Предлагаю, рассказываю, а когда речь заходит конкретно про вас, у меня как будто язык цепенеет.

— Гершон Самуэльевич, — улыбнулся я. — Я ж вас предупреждал, никаких имён.

— Пять тысяч большие деньги, Антон, — вздохнул фарцовщик. — Не каждый готов выложить такую сумму даже за свою молодость.

— Хорошо, — согласился я. — Пусть будет четыре.

Еврей кивнул и поинтересовался:

— А с вами никак связаться нельзя?

— Увы, Гершон Самуэльевич, телефоном я не располагаю, — вздохнул я. — Ладно. Я, пожалуй, пойду.

Гершон Самуэльевич проводил меня до двери, пожал мне руку и неожиданно поблагодарил.

Глава 15

Дела текущие, но полезные

Елена Витальевна не появилась ни в четверг, ни в пятницу. Её уроки у нас продолжал вести директор, который на следующем уроке сообщил:

— Теперь физику у вас вести буду я. Елена Витальевна останется предметником в 8–9-х классах.

По классу прошел тихий восхищенный вздох — Степаныч не Елена, с ним можно иметь дело. Он не подавлял учеников, как она. А главное, он был — правильным и не подлым.

На перемене меня отловила Горячкина, оттащила в сторону и, то краснея, то бледнея и, при этом, пряча взгляд, сообщила, что директор школы попросил её переписать протокол комсомольского собрания в части обращения с заявлением в милицию.

— Ну, и что? — удивился я.

— Как что? — возмутилась Горячкина, гневно посмотрела на меня и снова покраснела. — Ты же с этим предложением выступил.

— Вик, — я взял её за рукав. — В отношении Гальки решение не меняется?

— Нет, — она замотала головой.

— Ну, и всё, — отмахнулся я. — Переписывай! Хрен с ним!

— А ты не будешь?.. — она не договорила и наконец взглянула мне в глаза.

— Что? — удивился я.

— Ну, это… Возражать?

— Не буду, — я мотнул головой. Горячкина кивнула, развернулась и хотела уйти, но вдруг остановилась, вернулась ко мне и тихо спросила:

— У тебя есть… это… ну,

еще мои фото?

— Нет! — соврал я.

— А эту где взял?

— Хляпик выронил, а я подобрал, — снова соврал я.

— Ты никому не показывал? — продолжала допытываться Вика.

— Нет, — ответил я. — Ты дура, что ли?

— Ладно, Антон, — облегченно вздохнула она. — Всё равно ты скотина!

— А ты, Вик?

— И я тоже, — криво улыбнувшись, согласилась она.

— Что она от тебя хотела? — спросил Мишка, издали наблюдавший нашу творческую беседу.

— Степаныч попросил её протокол собрания переписать.

— Как ты и говорил, — кивнул он. — И что?

— Да пусть переписывает, — отмахнулся я. — Главное, чтоб решение про Гальку не поменяли.

— Не поменяют, — заявил Мишка. — Тогда такой скандал будет…

Перед уроком русского языка я продемонстрировал Лаврухе сначала паспорт, потом Почетную грамоту.

— А медаль? — спросила она.

— Медаль будет, если я выиграю город, — ответил я.

— Попробуй только не выиграть! — с шутливой угрозой сказала она. — Кстати, почему у тебя проблемы в школе с физкультурой? Валентина Николаевна на тебя жалуется, а ты, вон, соревнования выигрываешь!

Я засмеялся.

— Она меня с 4-го класса недолюбливает, Нина Терентьевна. Куда ж деваться-то?

Почетную грамоту у меня, конечно, забрали.

После уроков я направился на переговорный пункт. Правда, сначала, не знаю почему, с автомата у булочной набрал рабочий Альбины и был огорошен её вопросом, что называется, сходу:

— Ты куда пропал, дрянной мальчишка?

— Кто? — не понял я.

— Соскучилась я! — заявила девушка. — Понимаешь, нет? Мы с тобой не виделись уже больше недели! Пятница не в счёт! У тебя совести нет! Жду тебя сегодня вечером!

Я даже не успел что-либо сказать, она повесила трубку. Не скажу, что мне её слова были неприятны. Наоборот, внутри стало как-то тепло. Да и градус настроения тоже подскочил. Наверное, я тоже соскучился. Надо ехать! С этими мыслями я дошел до нашего почтового отделения.

Протянул оператору за стойкой рубль. Она указала мне на телефон на столике. Я сел рядом на стул, набрал номер Кутятинского лесхоза.

— Пригласите, пожалуйста, Василия Макаровича!

— Нет его! — ответил мне грубый мужской голос.

— А когда будет?

— В понедельник с утра звоните. Часов в девять точно приедет!

— Спасибо! — я повесил трубку. Вообще-то я хотел узнать, что там с домом? Удалось Селифану связаться с хозяином? Или искать другой вариант?

Может быть, стоило бы доехать самому? По такой погоде, грязь, слякоть, дождь, холод — всё-таки поздняя осень, ноябрь на носу — ехать не очень хотелось. Разве что только кого-нибудь попросить. Степана Никифоровича! Я чуть не рассмеялся вслух. Вот уж кто точно поможет. Только потом как от него отделаться? Только заклинанием. Если он своим не успеет маякнуть.