Аттестат зрелости

Рюмин Сергей

— Как скажешь, Василич, — согласился Качалин. — Сделаем, не вопрос. Тем более, что там хату как раз уже освободили.

Глава 17

Кроме детей до 16 лет

В цветочном магазине с немудрёным названием «Цветы», который находился в центре города, живые цветы продавались только в горшках. В другом магазине, уже с вычурной вывеской «Флора», меня ждало то же самое. «Молочный рынок» (он

же Центральный) был уже закрыт.

Пришлось искать варианты. Их оказалось немного — конфеты и вино. Недалеко от Альбины в единственном в нашем городе «Универсаме» я приобрел коробку «Ассорти» и бутылку массандровского муската.

В 17.30 я стоял и звонил в дверь квартиры Альбины. Дверь тут же открылась.

— Заходи, заходи скорей! — Альбина встретила меня, чмокнула по-быстрому в щеку и скрылась в комнате. Я закрыл дверь, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, успокаиваясь. Девушка встретила меня в узких голубеньких трусиках и такого же цвета бюстгальтере. Видимо, переодевалась, только-только сама вернулась с работы.

Я снял куртку, ботинки. И тут же в прихожую выскочила Альбина, уже в халате. Обняла меня, прижалась и, сообщив «Я соскучилась!», поцеловала меня прямо в губы. Я замер то ли от неожиданности, то ли еще от чего-то, не зная, что и сказать. Приобнял её одной рукой (в другой была сумка с «гостинцами»).

Альбина отошла от меня, оглядела с ног до головы и вдруг спросила:

— Ты есть хочешь?

И тут же пояснила:

— Я вчера котлет нажарила, представляешь? Сама! Котлет! Цени! Идём на кухню!

Я вспомнил, что еще не обедал.

— Хочу! — и ехидно сообщил. — Я после уроков еще не обедал.

— Здорово! — Альбина не поддалась на мою провокацию. — Первым делом девочка должна накормить своего мальчика! А потом уже…

— Что потом? — усмехнулся я.

— Руки мой! — она указала на ванную, забрала у меня из рук сумку.

В ванной я снова изменил цвет лица с нормального на красный — на веревочках над ванной сушилось женское белье — беленькое, розовое, голубенькое, в каких-то воздушных кружавчиках. Я такое не то, что не видел, даже вообразить не мог.

Я поспешно вытер руки, выскочил из ванной и вздохнул с облегчением. Альбина была чем-то занята на кухне и не видела моего конфуза. Успокоившись, я пришел к ней. Она собирала на стол: резала хлеб, колбасу, сыр, расставляла тарелки, бокалы для вина.

— Открывай вино! Штопор вот.

Я открыл. Пробка оказалась настоящей, не пластмассовой. Налил вино в бокалы — фужеры на длинных тонких ножках.

— Садимся!

Альбина села напротив меня.

— Давай за нас, — предложила она. Я не возражал. Глядя на меня, она мелкими глоточками опустошила свой бокал до дна. Я отпил чуть-чуть и хотел было поставить на стол, но Альбина укоризненно покачала головой. Ладно, допьём! Я допил, тут

же накладывая на себя небольшое «исцеление».

— Нельзя оставлять свою девушку надолго одну, — заявила она.

— А ты моя девушка? — провокационно улыбаясь, спросил я.

Она с минуту смотрела на меня, потом задумчиво, словно про себя сказала:

— Может, мне стоит обидеться?

Я в ответ снова улыбнулся, взял в руки бутылку, налил бокалы — по полной.

— Хотите споить девушку? — она хитро прищурилась. — И надругаться над ней, воспользовавшись её беспомощным состоянием?

— Почему бы и нет? — ответил я и рассмеялся.

— Что смеешься?

— Анекдот вспомнил, — я поднял бокал. — Давай за тебя! За твою красоту.

— Принимается! — весело согласилась она и, опустошив бокал до дна, потребовала. — Давай, закусывай! Я зря, что ли, старалась?

Котлеты оказались вкусными, хоть и покупными. Картофельное пюре тоже было приготовлено именно так, как я люблю — на молоке с добавлением пары долек тертого чеснока.

— Мне сегодня матпомощь дали! — сообщила она. — Помнишь, Николай Васильевич обещал? Сегодня выплатили.

— Сколько? — поинтересовался я.

— Сто рублей! — гордо ответила она и заметила. — При моей зарплате в сто сорок это очень хорошо.

Я склонился над тарелкой, чтоб скрыть улыбку. Я в последнее время привык оперировать совсем другими суммами. А тут — 140 рублей… И на них люди живут, ухитряются еще и модно одеваться. М-да…

Доев последний кусочек котлеты, я демонстративно погладил животик:

— Замечательно, просто праздник какой-то!

— Тоже мне, Карабас Барабас нашелся! — ответила Альбина. — Положить еще, нет? Или, давай, лучше анекдот рассказывай!

— В Париже мужчина в баре познакомился с девушкой, — начал я. — И спрашивает у неё: Мадам замужем? — Она в ответ: Мадам замужем! — Он ей: Мадам не против познакомиться с мужчиной? — Она: Мадам не против! — Он ей: Мадам может позвонить мужу и сказать, что её поймал маньяк и целый час её насиловал? — Она в ответ: Мадам позвонит мужу и скажет, что её поймал маньяк и насиловал три часа! — Он, удивленно: Три часа? — Она: Месье торопится?

Альбина заливисто рассмеялась:

— Ты пошляк!

— Сама просила, — пожал плечами я. Она развела руками, признавая мою правоту, повернулась к плите и вдруг скривилась:

— Ой! Как больно!

— Что случилось? — я привстал.

— Шею свело, — пожаловалась она. — Мышцу, наверное, потянула.

Я пожал плечами. Что делать в таком случае, я не знал. Разве что «айболитом» забабахать? Почему бы и нет?

— Разомни мне! — потребовала Альбина.

— Что? — не понял я.

— Шею разомни и плечи! — недовольно повторила она, поворачиваясь на табурете ко мне спиной. — Пожалуйста!