Аттестат зрелости
Шрифт:
— Значит, опытный уже пацан-то, да?
— В том-то и дело, что нет! — снова повысила голос Альбина. Она задумалась. Ирина попыталась ей придти на помощь:
— У него «прибор» хороший, да? Он настолько хорош?
Альбина покраснела:
— Да нет же!
— Ха, подруга! — восхитилась Ирина. — Да ты покраснела! Как девочка покраснела! Вот дела!
Альбина смутилась еще больше:
— Да ну тебя… Всё, больше ничего не скажу!
— В общем, тебе понравилось, — заключила Ирина. — А ему? Он-то как? Доволен?
— Мне кажется, что да, — задумчиво
— Ого! — Ирина затушила сигарету в импровизированной пепельнице. — Ты еще скажи, что замуж собралась за него!
— Возможно, — согласилась Альбина. — Не исключено.
— Ой, прекрати дурака валять, Алька! — отмахнулась Ирина. — Реально смотри на вещи. Ты старше его лет на пять…
— Ты не понимаешь, — не слушая её, сказала Альбина. — После вечера с ним я как будто заново родилась. У меня такой прилив сил сейчас. Меня энергия буквально распирает…
— Ты хоть предохранялась? — скептически усмехаясь, спросила Ирина. — Прилив сил он как раз приводит к материнству.
— Не знаю, — замерла Альбина. — Не помню…
Ирина закурила уже третью сигарету. К «курилке» подошли двое парней. Один инженер из ОТК, другой «комсомолец», освобождённый сотрудник из комитета ВЛКСМ завода.
— Здравствуйте, девочки! — поприветствовал первый. — Ничего, если мы к вам присоединимся?
«Комсомолец», улыбаясь, бесцеремонно уселся на свободное кресло рядом с Альбиной, закурил и поинтересовался:
— О чём девочка грустит? Может, мы её развеселим, а?
Альбина встала, одернула узкую юбку и ответила:
— Девочка грустит, что мало ведущих здоровый образ мужчин осталось…
Ирина встала следом за ней.
— Идём, поработаем что ли…
Они не заметили, что в коридоре за углом, подпирая стену спиной, стоял «Димочка», сосед Альбины по кабинету, и кусал губы.
Глава 20
Я — чемпион!
Финал я, разумеется, выиграл. Соперник мне попался какой-то насквозь непонятный. То ли его запугали мной, то ли он просто устал.
С самого начала схватки он стал уклоняться от контакта со мной, сбивал мне руки, когда я пытался ухватить его за рукава, за отвороты куртки. Я делал шаг ему навстречу, он отшагивал назад или вбок. В результате мой соперник получил пару замечаний от судьи за пассивность.
После второго замечания он вдруг попытался изобразить — иначе не назовёшь — бросок через голову, попытавшись упереться мне ногой в живот. Чем я незамедлительно воспользовался — ухватил его за эту ногу, подшагнул к нему, подбил пятку опорной ноги. Когда он упал на спину, перевернул его, держа за ногу, сел на него и «перешел на болевой» — зажав его ногу подмышкой, потянул на себя. Соперник тут же застучал ладонью по ковру. Победа!
Впрочем, на второе место он заработал.
На этот раз тренер меня никуда не отпустил.
— Жди награждения! — приказал он. Я сел на скамейку рядом с ним и заскучал. Минут через пятнадцать к нам подошли два парня с фотоаппаратами,
Меня поставили возле какого-то стенда, приказали сделать «умное лицо». Я тут же отказался фотографироваться один, потянул за собой тренера. После этого я настоял, чтобы в моём интервью львиную долю занял рассказ про тренера, «благодаря которому я героически выиграл городские соревнования». Довольная физиономия Геннадия Николаевича лучилась от удовольствия.
Как только журналисты отошли от нас, он обхватил меня за плечо, прижал к себе и возбужденно зашептал мне в ухо:
— Через полгода мы с тобой область возьмем! Ты понял? Область! А потом можно и на республиканские замахнуться. Эх! Мы с тобой…
Что мы там с ним дальше, я не услышал. К нам подошел милиционер в погонах подполковника с черной кожаной папкой в руках.
— Ковалев Антон Николаевич? — поинтересовался он. Как будто меня только что судья не объявлял по микрофону на весь зал. Я взглянул на него снизу вверх. Подполковник мне не понравился. Что-то в нём было такое, нехорошее, отталкивающее. Хотя аура абсолютно ничем не выделялась. Я кивнул.
— Ну, ты хоть встань, — хмыкнул он. Я удивленно пожал плечами:
— Почему это?
— Хотя бы потому, что я старше тебя, — заявил милицейский подполковник.
— Да тут все поголовно старше меня, — упрямо возразил я. Вставать почему-то категорически не хотелось.
— Что ж мне теперь, целый день столбом стоять?
— Я старше тебя по званию, — хмуро продолжал настаивать милиционер.
— Тут все старше меня по званию, — отмахнулся я. — А Геннадий Николаевич так вообще полковник! И что вы ко мне пристали? Я не ваш подчиненный и устал после соревнований!
— Действительно, — поддержал меня Смирнов. — Вы что хотели-то?
— Я старший инспектор отдела кадров областного УВД подполковник милиции Титов, — представился милиционер.
— То-то я смотрю, лицо знакомое, — кивнул Смирнов. — А вспомнить, где я тебя видел, не могу. В отделе кадров. Точно!
Кадровик присел рядом со мной на скамейку, развернул папку, достал из неё несколько бланков, протянул мне:
— Антон! Это надо тебе заполнить. Прямо сейчас.
И протянул мне все эти бланки, папку, чтоб удобнее писать, и ручку. Я осмотрел бумаги: бланк анкеты, бланк автобиографии, расписка какая-то. Прочитал вслух: «Я, прочерк, не возражаю против проведения проверки в отношение меня и моих близких родственников».
— Это что? Какой проверки? — удивился я. Смирнов отвернулся в сторону со скучающим видом.
— Заполняй! — приказал подполковник. — Обычные бумаги при приеме на работу.
— Какую работу? — продолжал я недоумевать. — Куда?
— В милицию, — назидательно сообщил тот. — В «Динамо» занимаешься? В соревнованиях участвуешь за общество? После школы куда собираешься? В армию? А так будешь дальше спортом заниматься, направим тебя учиться в школу милиции. Понял?
Я протянул бумаги обратно: