Аттестат зрелости

Рюмин Сергей

— Да поняла я, — снова кивнула Верка. — Главное, действительно, Гальку отстояли. А то это Елена сожрала бы — сначала её, потом и нас…

Мишка расписался без вопросов. На предупреждение держать язык за зубами, только кивнул, и так, мол, понятно. Действительно перебор, дескать, нехорошо так учителей подставлять.

Второй урок, алгебра, пролетела незаметно. Наталия Михайловна, как всегда, сначала проверила домашнюю работу, пройдя по рядам, и чуть ли не демонстративно обошла мой стол стороной, даже не бросив взгляд в мою сторону. А я ведь старался, списывая на перемене

«домашку», разбирая каракули Димки Зеленчука.

Горячкиной я отдал протоколы в столовой. В ответ она только молча кивнула.

Елена Витальевна в пятницу тоже не появилась. Карабалак, смоля сигарету в мужском туалете на третьем этаже, по секрету сообщил, что её не будет в школе дней десять, пока всё не утрясется, не забудется.

— Вы только языком не трепите, — сказал он нам с Мишкой. — Степаныч через две недели партком собирает, хочет вообще её переизбрать. А то слишком уж сильно она в политрука заигралась, а на комсомольском собрании опростоволосилась.

Максим Иванович прислушался. За дверью туалета, в маленьком коридорчике стояла тишина. В туалете были только мы трое: Максим Иванович, Мишка и я. Туалет в этом крыле завхоз постоянно закрывал на замок. Максим Иванович с наступлением сезона холодов и дождей ухитрился раздобыть второй ключ, чтоб не ходить курить на улицу. Мишка иногда составлял ему компанию, не желая мёрзнуть на улице.

— Наталью Михайловну с Ниной Терентьевной уговорила, — продолжил он. — Чтоб вас сагитировать принять на собрании «правильное» решение.

— Фигня какая-то, — ухмыльнулся Мишка. — Лавруха слова не сказала по Гальке. Вообще Нина человек правильный.

— Да и Наташка тоже, — вставил я. Мишка кивнул. Карабалак пожал плечами.

— Выходим, — сказал он, когда Мишка выбросил окурок. — По одному. Сначала вы, потом я.

— Конспирация, — ухмыльнулся Мишка.

— Будешь трепаться, в следующий раз пойдешь курить на улицу, — назидательно ответил Карабалак.

Этот день ничем не отличался от таких же заурядных дней. После уроков мы втроём направились домой, разумеется, через «тошниловку № 7», купили пирожков, слопали их. Последнее время покупку пирожков с котлетами финансировал я. Было бы стыдно, если б я этого не делал с моими-то доходами.

Проводив друзей, я направился не домой, а на остановку, где был телефон-автомат. Опустив «двушку», по памяти набрал номер рабочего телефона Альбины.

Не сказать, что я весь день думал о ней, но вспоминал довольно часто. А ещё этот непонятный сон с наставником и его одобрительно-восхищенный жест. И плюс еще одна загадка — почему в Астрале всё время возникают именно те материалы, которые мне действительно сейчас требуются?

— Алло, это ты, Антон?

— Да, любовь моя. Это я…

Глава 19

Утро этого же дня.

Химзавод. Заводоуправление.

Едва прошел час с начала рабочего дня, сразу после окончания сорокаминутной «пятиминутки», Альбина прихватила первую же попавшуюся

папку и, бросив своему «сокамернику» Дмитрию «Я в планово-экономический!», поспешно сбежала к подружке.

Ирина сидела в кабинете, где размещался отдел снабжения, уныло перебирая бумаги. Вчера, а точнее, уже сегодня, она слишком поздно легла, в результате чего совершенно не выспалась. Болела голова. Не помог даже бокал крепкого кофе (две чайных ложки). Под пристальным взглядом соседок по кабинету (ну, чисто серпентарий!) она, наконец, не выдержала, вытащила из ящика стола пачку «Мальборо», купленного в заводском буфете за 1 ? 40 коп. (настоящий «мальборо» уже закончился, в пачке давно уже были другие сигареты, которые Ирина периодически подкладывала, чтобы немного позлить коллег), привстала, как тут в кабинет заглянула ее подруга Альбина, прямо-таки сияющая от счастья.

— Привет, девчонки! — с порога улыбнулась она. «Девчонки», самой младшей из которых (исключая Ирину) было давно за 40, ошеломленно посмотрели на гостью и выдавили из себя что-то вроде «здрасьте».

— Ирусик, — громко позвала Альбина. — Пойдем, посплетничаем.

И игриво подмигнула Олимпиаде Соломоновне, самой старшей «кобре» в этом серпентарии, как её когда-то охарактеризовала Ирина. Олимпиада Соломоновна поперхнулась и стала судорожно икать.

— Пошли! — согласилась Ирина. Они прошли в «курилку» — закуток между мужским и женским туалетами, где кто-то заботливый или предприимчивый поставил секцию в три кресла из актового зала.

Ирина прикурила, выбросила спичку в пепельницу, большую жестяную банку из-под импортного компота, села в кресло, закинула ногу на ногу и, криво улыбаясь, потребовала:

— Ну, рассказывай, что у тебя стряслось!

Однако Альбина не спешила отвечать. Она внимательно посмотрела на подругу, протянула руку к её лицу, провела рукой по волосам.

— Ты что? — встревожилась Ирина.

— У тебя голова болит? — спросила Альбина.

— А, ерунда! — выдохнула колечком дым Ирина. — Не выспалась.

Альбина наклонилась к подруге и внезапно дунула ей в лицо. Потом улыбнулась и поинтересовалась:

— А так?

Ирина замерла, словно прислушиваясь к своему состоянию, улыбнулась:

— Хорошо иметь подругу ведьму! Спасибо. А то совсем хреновенько было. Ну, давай, рассказывай! — снова потребовала она.

— Ир, — Альбина застенчиво опустила глаза. — Ир, я с ним переспала…

— С кем? — со спокойным выражением лица удивилась Ирина. — С кем ты опять переспала?

Альбина вспыхнула:

— Почему опять? Я с Антоном переспала… Он такой замечательный!

Ирина громко рассмеялась.

— Повелась! Ой, не могу. Повелась…

— Прекрати! — обиделась Альбина.

— Да ладно тебе, подруга, — Ирина утёрла выступившие от смеха слёзы. — С пацаном, значит, связалась. С малолеткой…

— Ничего он не малолетка! — заявила Альбина. — Вполне взрослый парень.

— Тихо, тихо! — сказала Ирина. — Не шуми. Тут ушей знаешь, сколько? Потише…

— Ир, он такой хороший… — уже вполголоса повторила Альбина. — Я с ним словно улетела…