Авдотья, дочь купеческая
Шрифт:
Карета и коляска выехали на Тверскую, миновали дом московского генерал-губернатора и свернули в переулок, где располагался департамент сената, к которому относилось и магическое отделение. Перед въездом во двор здания стояла караульная будка, выкрашенная, как и все остальные в присутственных местах в чёрно-бело-оранжевые полоски.
Дуня сунула Платону в руки бумаги, и тот предъявил их открывшему дверцу кареты будочнику. Полицейский посмотрел бумаги, вернул и сказал, козырнув:
— Проезжайте.
Двор департамента оказался достаточно большим,
— По приезду отправьте одну коляску в столицу, в особняк графа Лыкова. Приставляю к вдовствующей графине и тётушкам, они покуда в столице побудут.
— Позвольте спросить, Авдотья Михайловна, а кому из нас ехать? — спросил кучер коляски, теребя в руках картуз.
— Сами меж собой разбирайтесь, чай не маленькие. Денежки на поездку у дядюшкиного управляющего возьмёте, — ответила Дуня.
Демьян и второй кучер многозначительно переглянулись. Дуня готова была об заклад побиться, что в столицу поедет третий кучер, что в дядином особняке остался. Да ещё преподнесут, словно она распоряжение такое дала. Дуня усмехнулась. Всё же был у её свекровушки талант — против себя людей настраивать.
— Дуня, пора нам, — произнесла Глаша, незаметно подошедшая.
Дуня обернулась.
Офицер успел документы проверить и открыть дверь ближнего павильона. Платон вёл туда под руку маменьку, следом шли тётушки, за ними полицейские, состоящие при портале, несли саквояжи, выгруженные из кареты и коляски.
— Ну, езжайте с Богом, — сказала Дуня кучерам. Глаша им на прощание кивнула.
— Доброго пути вам, хозяюшки, — произнёс Демьян и они со вторым кучером откланялись.
Пока шли в павильон, Глаша быстро шепнула:
— Странная сегодня Платонова маменька. За всю дорогу ни одного словечка плохого не сказала о приёме в купеческом особняке.
— Никак, в кои-то веки угодили? — удивилась Дуня.
Они вошли в павильон и остановились, потрясённые роскошной, словно в дворцовом зале обстановкой, вот только на потолке не роспись была, купол оказался стеклянным с красочным витражом. На витраже красовался герб Москвы — Георгий Победоносец, убивающий змея.
— Будьте добры, сударыни, проходите, присаживайтесь, сейчас вам инженер-портальщик расскажет о правилах перемещения, — произнёс офицер.
Дуня с Глашей присели рядом с остальными в обтянутые бархатом кресла и уставились на ранее не замеченного мужчину средних лет, в форме инженера, но с той же молнией на рукаве. Мужчина довольно равнодушным тоном объяснил, что пассажирам предстоит перейти в кабину из сверхпрочного стекла с магической оплёткой. В кабине они проедут по пространственному тоннелю в течение десяти минут. В это время не рекомендуется вставать с мест. Также не рекомендуется
— Чем это грозит? — спросила Дуня с интересом. Глаша тоже уставилась на инженера-портальщика, ожидая ответа.
Портальщик, правильно истолковал этот интерес и заблестевшие глаза двух пассажирок, сразу растерял всё равнодушие и ответил:
— Прямого вреда это не принесёт. Однако магическая оплётка может воспринять наделённого даром за амулет и потянет из него магию. Разумеется, вытянет немного, но ощущения будут не особо приятными. Знаете, поручик, — обратился он к драгунскому офицеру, — пожалуй, я лично пассажиров доставлю. Вспомнил, что есть у меня в столице одно дельце.
Он пошёл к двери второго павильона, открыл. Обстановка там оказалась более лаконичной, но в центре стояла прозрачная кабина, стенки которой поблескивали разноцветными искорками. Полицейские занесли в неё багаж и вышли.
— Эх, такой эксперимент обломился, — шепнула Дуня на ухо подруге. Глаша даже возражать не стала, ей самой очень хотелось прикоснуться к так заманчиво переливавшемуся стеклу.
— Прошу, — произнёс инженер-портальщик. После того, как пассажиры расселись в кресла, обтянутые на этот раз кожей, он набрал на панели снаружи определённую комбинацию цифр, вошёл в кабинку и плотно закрыл дверь. Раздалось лёгкое жужжание, вокруг потемнело, словно сгустился мрак. Кабинка слегка завибрировала и поехала. Как ни пытались Дуня с Глашей пытливо разглядеть то, что было снаружи, тщетно. Какой-то туман сине-фиолетово-чёрный, через определённые промежутки времени пронизывающийся лучами от встроенных в тоннель амулетов.
Платон, его маменька и тётушки сидели, замерев. Маменька от волнения даже упустила момент, показать сыночке, как ей страшно, и что только на него надежда. К своему ужасу она подумала, что, пожалуй, в минуты опасности, ей стоит находиться поближе к невестке с её подружкой, но она тут же отогнала эту крамольную мысль.
Инженер-портальщик просидел все десять минут пути в напряжении, уж очень напомнили ему две пассажирки собственного младшего сына, одарённого, но чересчур шебутного мальчишку.
Кабинка замедлила ход, вновь зажужжала и остановилась, темнота снаружи рассеялась и стало видно, что кабинка находится в павильоне, таком же, как в пункте отправления. Дверка открылась. Пассажиров встречали, как и отправляли, портальщик и офицер. Но на этот раз морской офицер, о чём говорили двубортный сюртук с золотыми пуговицами с якорями, панталоны с лампасами, фуражка вместо треуголки и кортик в ножнах у пояса. Шеврон с молнией тоже на рукаве имелся.
Офицер слегка удивился, заметив в кабине портальщика, но быстро переключил внимание на пассажиров, поздравив с прибытием в столицу и галантно подав руку выходящим из кабинки дамам. Весьма заинтересованным взглядом он окинул Дуню и Глашу, особенно Глашу, не имевшую обручального колечка на пальце. По его приказу два матроса вынесли багаж пассажиров и отправились за извозчиком.