Автопортрет художника (сборник)

Лорченков Владимир Владимирович

А тогда нам было лет по четырнадцать, и я понял, что На Самом Деле, я такой – как Бандерас.

А эта внешность, эта оболочка – она не моя.

Я не то, чтобы был уродом, ничего такого. Но и красавцем меня не назовешь. Ничего особенного. Ничего, чтобы бросилось в глаза. Никакой тебе тигриной грации, никаких талантов…

Вернее, их полно, понимал я, просто мир о них не знает.

К шестнадцати я забил на попытки показать миру, какой красавец находится у меня внутри, и постарался ограничить свои контакты с этим самым миром.

Поэтому

после окончания школы пошел в медицинское училище, и к восемнадцати годам устроился в морг. Покойники меня не пугали, я с детства знал, что неприятностей можно ждать только от живых. Мертвецы были молчаливыми, желтоватыми, вовсе не похожими на людей куклами. Я занимался тем, что мыл их из шлангов перед вскрытием, и мыл цементные столы после вскрытия же. Нам, – мне и другим санитарам, – приплачивали родственники покойных, происходило это все в 90—хх, во время бандитских разборок, безработицы и стресса, так что отбоя от трупов не было, и жили мы припеваюче. Отец выбор мой воспринял спокойно, тем более, что ему было не до меня – врачи нашли у него какую-то ужасно неприятную болезнь сердца. И уже спустя год он лежал передо мной на цементном лежаке. Что мне оставалось делать?

Я его помыл.

xхх

Так прошло десять лет.

С Дашей я познакомился к тому времени, когда потерял всякую надежду познакомиться с девушкой.

Это было тем более удивительно, что Даша была младше меня на десять лет, была девушкой и мы познакомились.

Я в романы между людьми с разницей в возрасте не верил. Довольно самонадеянно с моей стороны, ведь романов у меня никогда и не было толком. Женщины иногда были. А романа, настоящего, нет. Поэтому я очень удивился, когда симпатичная молодая девчонка, сопровождавшая кучку рыдающих жирных старух – умер какой-то «новый молдаван», и нам предстояло его Подготовить, – подошла ко мне, чтобы познакомиться. Она так и сказала:

– А давайте познакомимся?

– Ну, давайте, – буркнул я, пряча руки в карманы халата.

– Скажите, а это правда, что вы обмывали семерых мертвых пидарасов? – спросила она, расширив глаза.

– Ну, да, – нехотя сказал я, потому что не любил об этом разговаривать.

История про «Семерых Мертвых Пидарасов» прогремела в нашем городе в 96—м году. Пресса ее так и называла, ну, или сокращенно, «СМП». Их, этих ребят – ну, семерых мертвых – нашли в краеведческом музее города. Все они были голыми, с распоротыми животами, и в каждом из них был бивень мамонта. Причем не в животе…

Полиция, расследовав инцидент, пришла в ужас.

Оказалось, что эти семеро – которых ушлая пресса и окрестила Семью Мертвыми Пидарасами, – создали нечто вроде преступной группировки. Причем, как английские аристократы в 19 веке, исключительно ради забавы. Эти молодые люди, чья сексуальная ориентация вызвала бы в то время массу вопросов – и которую они скрывали – занимались тем, что… жали руки всем авторитетным людям города.

Звучит смешно, но на языке блатных это значит «законтачить». И уголовник, которому жали руку эти пидарасы, сам становился пидарасом! Когда бандиты выяснили, сколько человек здоровались с этой «семеркой», то пришли в ужас, собрались на «заседание» и приняли решение «приколистов» уничтожить, и все забыть. Так и сделали.

А семеро молодых пидарсов приняли мученическую смерть в краеведческом музее Кишинева…

Обмывали тела насчастных мы, и только после того, как сходняк принял решение, что в резиновых перчатках – не контачишься.

Поверьте, в Кишиневе 90—хх это было очень важно.

Я вздохнул и сказал:

– Да, но это было давно и я об этом не рассказываю.

– Здорово! – сказала Даша.

Я посмотрел на нее внимательно. Выглядела она не по годам развитой. В мини-юбке, топике… на вид ей было все восемнадцать. А на деле, шестнадцать. Я подумал, чего ей нужно. В сказки я давно уже не верил. А то, что такая сочная девушка хочет познакомиться с непримечательным санитаром морга, и было сказкой. Она улыбнулась и я снова не поверил.

– Так ты зарабатываешь тем, что моешь жмуриков? – спросила Даша.

– Ну, да – сказал я.

– Даша! – позвала Дашу одна из старых жирных родственниц.

– Кстати, меня зовут Даша, – сказала она.

– Очень приятно, – сказал я.

– А тебя как зовут? – спросила она.

– Тот, кто моет жмуриков, – сказал я.

– Какие мы колючие, – сказала она.

– Даша! – сказала, рыдая, одна из старух.

– Скажи ей, пусть не убивается, – сказал я. – Помоем и почистим вашего покойничка, как надо.

– Да ладно, – сказала она, – дядя все равно был говнюк, и бил тетю.

– А ты-то что здесь делаешь? – спросил я.

– Привезла тетю горевать, – похвасталась она, – у меня же права есть!

– Ладно, – сказал я, – что-то еще?

– А можно я приду к тебе вечером? – спросила она.

– Зачем? – спросил я.

– Да так, – сказала она. – Пообщаемся?

– Тупая малолетка, которая играет в отчаянного человека, – сказал я.

Она глянула на меня внимательно:

– Так вот как ты себя идентифицируешь?

ххх

Даша пришла вечером, и оказалась довольно умной малолеткой.

Мне, по крайней мере, с ней было интересно. Пока я чистил одного клиента, споласкивая его мощной струей из-под шланга, она расспрашивала меня о работе. Я видел, что ей правда интересно.

– А почему вода холодная? – спрашивала она.

– Потому что, если их мыть горячей водой, тело станет разлагаться куда быстрее, и к похоронам покойник будет выглядеть как торт, полежавший на солнцепеке, – отвечал я.

– А у них правда растут волосы и ногти потом? – спрашивала она.

– Нет, – отвечал я.

– А вы вырываете золотые зубы у мертвецов?

– Нет, родственники же увидят, – соврал я.